Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.

Для наглядности данного процесса возьмём материалы наблюдения за павианами в естественных условиях саванны, описанные в трудах К.Холла и И.Девора: «Baboon ecology»; «Baboon social lehaviour». Авторы указывали, что в стадах, за которыми они наблюдали, взрослые самцы почти никогда не дрались из-за самок. Но в процессе изучения поведения данного вида обезьян, было выделено одно стадо, в котором один из самцов пытался владеть самкой в эструсе безраздельно. По этой причине на него нападал другой самец, примерно равный по статусу. Возникала драка, в которую вмешивались другие, и конфликт обозначался как всеобщий.

В данном случае эта драка основывается на несколько другой ситуации, которая обычно существует в системе доминирования. В данном стаде отсутствовал один доминирующий самец. В место него стадо возглавляли сразу три самца, ни один из которых в данный момент времени не мог стать доминирующим. Но в принципе, такое положение было не самым важным. Дело в том, что в данном стаде по каким-то причинам на 6 взрослых самцов приходилось всего 7 самок. Хотя в стадах павианов нормальное соотношение самцов, относительно самок как 1: 2 или даже 1: 3. Из-за этого в данном стаде постоянно находилась в эструсе только одна самка, которая и служила причиной жесточайших конфликтов. Но однажды в эструсе оказались сразу 4 самки и в связи с этим драки в стаде сразу прекратились. На четыре образовавшихся пары уже никто не нападал и даже не демонстрировал агрессию.

Именно в тот период начался физиологический процесс постепенного исключения эструса из детородного процесса. Первым этапом было создание механизма, который определял одновременное нахождение в эструсе всех самок популяции один раз в год. Групповой и индивидуальный отборы привели к тому, что рождение потомства стало происходить в осенний период южного полушария. Это было самое благоприятное время года из-за обилия пищевых компонентов. Фактически исключение эструса из детородного процесса закончился у поздних Австралопитеков африканских, или может даже у хабилисов (Homo habilis). Об этом мы и поговорим подробнее, когда будем раскрывать образ жизни этих гоминид.

При благоприятных условиях существования, когда пищи было достаточно и не требовалось для её добычи больших трудозатрат, вполне возможно, что у некоторых самок в период формирования новых семейных отношений уже был один детёныш только в возрасте от пяти лет и выше. Он был пока ещё недостаточно взрослый, чтобы существовать самостоятельно, но не мешал матери завести ещё одного. В таких семьях самец защищал и кормил так же приёмного детёныша. Вполне возможно дети старше пяти лет находились в своеобразных детских группах, о которых мы уже упоминали и о которых мы ещё будем говорить, под опекой взрослых, но вполне возможно только в дневное время. Если бы этого не было то такого интенсивного прироста количества гоминид в популяциях, а значит и расселение гоминид на новые территории было бы не возможным.

Уход самца и распад семейного союза всегда был болезненным для самки с детёнышем или детёнышами. Процесс охлаждения у самцов происходил постепенно, настолько, насколько интенсивно уменьшалось генетически обусловленное действие биологически активных веществ ответственных за существование парных союзов, хотя и для каждой особи действующих индивидуально. Внимание и забота постепенно ослабевали. Самец всё больше внимания уделял другим, готовым к спариванию самкам. Больше времени проводил в их обществе, постепенно возобновляя ранее приглушенный действиями БАВ, процесс ухаживания. Борьба за самца – отца своего ребёнка, породила у самок такое психическое состояние как ревность. Она была направлена не на мужскую особь как таковую, а на окружающих его самок.* Она старалась отогнать их как можно дальше от территориального расположения разваливающейся протосемьи. Конечно, самка распадающегося союза, была очень активна в вопросах сохранения союза и старалась, как можно дольше оставить возле себя самца и предпринимала для этого соответствующие меры. Они даже путем провокаций на скандал создавали невыносимые условия для своих дочерей – подростков будущих соперниц, если таковые были и заставляли их покинуть протосемьи. Многие из них преодолев действие механизма вскармливания, когда репродуктивная система не возбуждена, возобновляли половую жизнь с отцом ребёнка тем самым, предотвращая на какой-то срок распад протосемьи. Вот так, в полнее возможно, зародились предпосылки наших сексуальных отношений, потому, что секс как процесс получения наслаждения появился в борьбе проитвоположностей - зверинного и разумного. Инстинкт продолжения рода требовал беременности, а разум эту беременность на данный момент времени не желал. Свободные, от бремени грудных детей самки выбирали себе партнёров для зачатия, как того требовал половой инстинкт, среди присутствующих особей мужского пола по принципу – если он подходил прежней самке, то он подходит и для меня.

Так как дети в таких семьях дольше оставались под опекой двух взрослых то они, конечно, были более здоровыми психически и более крепкими физически, что было очень важно для здоровья популяции в целом. Поэтому секс в его натуральном проявлении был оформлен генетически путём доработки некоторых морфологических и физиологических составляющих механизма репродуктивности. Необходимо отметить, что только существование механизма репродуктивных отношений, когда мужская особь, через 3 - 4 года, могла образовать новую семью, было наиболее эффективным в плане увеличение количества популяций данного вида гоминид. Если самец по вышеуказанной причине не разрушал семейный союз, то это не значит, что данный момент жизни стал повсеместным. Скорее всего, два способа взаимоотношений между мужскими и женскими особями стали существовать одновременно, но с разной степенью интенсивности. Это зависело от индивидуальных качеств каждого самца и самки и от жизненных ситуаций в целом. Мы приемники таких отношений пришедших из такого далёкого времени, поэтому ничего удивительного в этом нет. В современном мире это практикуется очень часто.

Появление и усложнение внутрипопуляционных отношений стали ставить задачи для маленьких гоминид по адаптации уже не только к параметрам внешней среды, но и к протосоциальным формам какими бы они простыми не были. Решать адаптационные вопросы самим, когда они как половозрелые представители вливались во взрослый контингент популяций, было довольно сложно и могло приносить много неприятностей для молодых с неокрепшей психикой гоминид. Поэтому в протосемьях существовало два направления психологической адаптации к жизни в популяциях. Это бытовые связи между детьми, где в игровых моментах нарабатывался опыт взаимоотношений доминирования и воспитательные моменты с тренингом со стороны матери в сторону своих детей. Это был настолько важным в повседневной жизни протосемей, что закрепилось генетически и действует и в наше время.