Николь Апсон - Печаль на двоих

К тому времени как Пенроуз вышел из зала, Селии Бэннерман уже и след простыл, однако он знал совершенно точно, куда надо идти. Инспектор велел Уайлс заманить ее в гостиную на втором этаже, где уже сидели в засаде двое полицейских, и теперь он торопливо поднялся по ступеням, прошагал по коридору, пересек увенчанную стеклянным куполом столовую и вошел в часть здания, принадлежавшую «Клубу Каудрей». Дверь в комнату была полуоткрыта, но из нее не доносилось ни звука. Пенроуз в нетерпении переждал секунду-другую, а потом осторожно открыл дверь. Как он и опасался, комната была пуста.

— Где она?! — вскричал Арчи, теряя самообладание.

Полицейские Свэн и Кристофи в растерянности вышли из своих укрытий.

— Она, сэр, здесь даже не появлялась, — сказал Кристофи. — Когда она ушла с представления?

— Несколько минут назад, — возвращаясь к двери, бросил на ходу Пенроуз. — Черт возьми! Если Уайлс останется наедине с этой гадиной, бог знает что может случиться.

Раздавшийся в дальней части коридора крик возвестил о том, что действительно случилось нечто непредвиденное и страшное.

Уайлс не ожидала, что Бэннерман выйдет вслед за ней из зала с такой поспешностью; она даже не успела подняться по лестнице, как услышала за спиной голос, звавший ее вернуться.

— Не надо в гостиной, — сказала Бэннерман спокойным голосом, без малейшего оттенка гнева или страха. — Кто-нибудь может туда войти. Если вы хотите со мной поговорить, пойдемте ко мне в кабинет.

Уайлс остановилась в нерешительности, понимая, что, приняв это предложение, она поступит наперекор тому, чему ее учили во время пятнадцатилетней работы в полиции, но, с другой стороны, именно такой возможности Лилиан и ждала все это время. Она бросила на одну чашу весов гнев Пенроуза, а на вторую — его одобрение, и вторая перевесила. В конце концов, этой женщине за пятьдесят, а то и за шестьдесят, и если Лилиан с ней не удастся справиться, то ей вообще не место в полиции. Уайлс неуверенно кивнула и последовала за Бэннерман.

Лишь только они вошли в кабинет, Бэннерман заперла дверь на ключ. Она молча двинулась в другой конец комнаты, вынула из сумочки лист бумаги — записку Лилиан — и положила на разделявший их теперь письменный стол.

— В вашей записке вы намекаете, будто вам известно, что случилось с тем, кто последним послал мне угрожающее письмо. Если это так, то меня удивляет, что вы готовы подвергнуть себя риску отправиться вслед за ней.

От завуалированного признания Бэннерман в том, в чем ее и подозревал Пенроуз, Уайлс пробрала дрожь — дрожь торжества и страха одновременно. Она с вызовом посмотрела на Бэннерман, полная решимости выудить из нее открытое признание.

— Я умнее Марджори, и я не жадная. В любом случае вы ведь не можете это делать до бесконечности. Когда-то же надо и остановиться. Так почему не остановиться на мне? А за приличные деньги я могу помалкивать и без помощи иглы.

Игра была опасной, но, похоже, Бэннерман получила от нее нужное ей доказательство. Она кивнула и открыла верхний ящик письменного стола.

— Понимаю. И что же вы считаете приличными деньгами?

— Двух сотен будет достаточно. — Уайлс бросила взгляд на пачку банкнот, которые Бэннерман вынула из ящика. — Или около того. Я ведь сказала: я не жадная.

— Неоткуда мне знать, что, получив деньги сегодня, вы не придете завтра за новой мздой? — Бэннерман подошла к Лилиан, держа в руке банкноты.

— Можете мне доверять. Зачем мне доводить вас до крайности? Я ведь знаю, на что вы способны.

— Хороший ответ, но не совсем верный. — Бэннерман протянула Лилиан деньги, а когда та взяла у нее их, пояснила: — Вы не придете ко мне потому, что просто не сможете прийти.

В то мгновение, когда Уайлс взяла деньги, ее взгляд уловил, как свободная рука Бэннерман взметнулась в воздух. Отблеск ножа Лилиан заметила прежде, чем почувствовала боль в груди и увидела расползающееся по платью пятно крови. Слава Богу, порез был совсем не глубокий, но, потрясенная нападением и окончательно осознав, какая ей грозит опасность, Уайлс почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и изо всех сил старалась не потерять сознание. Бэннерман снова бросилась на нее с ножом; Уайлс заметила, что нож хирургический — небольшое, но смертельное оружие. И у Лилиан вдруг мелькнула мысль: как легко то, что создавалось для спасения жизни, использовать для ее уничтожения. Она из последних сил схватила Бэннерман за запястье и стукнула ее рукой по столу. Селия вскрикнула от боли и выпустила из рук нож, а Уайлс отбросила его в другой конец комнаты. Но к изумлению и ужасу Лилиан, эта немолодая женщина толчком руками с легкостью сбила ее с ног и навалилась на нее всем телом. Уайлс пыталась сопротивляться, но, теряя кровь, чувствовала, что слабеет с каждой минутой. Уверенная, что победа за ней, Бэннерман, поставив колено ей на грудь, принялась водить им взад-вперед, раздражая кровоточащую рану, пока Лилиан не заорала, моля о прекращении этой пытки. Бэннерман сняла с себя шарф и с улыбкой на устах обмотала его вокруг шеи девушки.

И тут из коридора послышались возгласы. Лилиан на миг почувствовала радостное облегчение, но сразу сообразила, что подоспевшая помощь только подвигнет Бэннерман на то, чтобы завершить начатое. Кто-то принялся отчаянно биться в тяжелую дубовую дверь, а шарф на шее у Лилиан затягивался все туже и туже — борьбе подошел конец.

Вдруг девушка услышала, как Пенроуз зовет ее по имени, и почувствовала, как он оттаскивает от нее Бэннерман. И, не успев его поблагодарить, Лилиан потеряла сознание.

— Любить тебя мне нелегко — я чувствую себя чужой в собственном доме. Привычные вещи, обыкновенные вещи, знакомые мне годами — вроде занавесок в столовой, или деревянной, с серебряной крышкой, посудины для печенья, или написанной моей матерью акварели с видом Сан-Ремо, — выглядят чуждо и странно, точно они принадлежат кому-то другому. Я ушла от тебя, я явилась к себе домой, и мне так одиноко, как не было никогда прежде.

Джозефина старалась не смотреть на столик Марты. Но тут скетч в стиле мюзик-холла сменился новой, изумительно написанной сценой в кафе при железнодорожной станции. Гертруда Лоуренс исполнила тонкий, сдержанный монолог, с необычайной точностью передававший положение, в котором оказались Джозефина и Марта. И тогда Джозефина уже не смогла удержаться и посмотрела на Марту хотя бы для того, чтобы убедиться, что страдают они вместе. Лидия же в эту минуту поднялась с места и направилась к бару; проходя мимо Марты, она приостановилась и положила ей на плечо руку, которую та в ответ нежно сжала. Они проделали это совершенно бессознательно, и в их действиях не имелось ничего соблазнительного, но именно такая вот обыденность ранила Джозефину больнее всего: за ней таилась не подвергаемая сомнению привязанность и полная до краев жизнь, которую не было нужды выливать на страницы дневника. Их отношения выглядели столь отличными от ее отношений с Мартой, что Джозефина почувствовала: она больше не в силах на это смотреть. Ей нужно немедленно вдохнуть свежего воздуха. Она поднялась и, выходя из зала, подумала: неужели хоть когда-нибудь прежде Ноэлу и Герти попадалась публика, то и дело покидавшая их представление? Да, атмосфера за сегодняшним ужином обещает быть напряженной.