Ольга Сухаревская - Горе побеждённым

- Виноват.

- Что значит «виноват»? Подробнее.

- Когда я был вынужден остаться в одной комнате с госпожой Кашиной, то был, нет, стал, нет, не удержался в рамках приличий и …

- И что?

- Поддался искушению, несообразному с достоинством порядочного человека. Я один во всём виноват и готов понести заслуженное наказание, – прошептал Александр – защитник людей. – Варвара Петровна ни в чём не виновата.

- Как так? Вы что, хотите сказать, что искушались сами по себе на глазах у дамы?

- Боже упаси. Я только хотел сказать, что инициатором произошедшего падения был я.

За дверью кабинета кто-то хмыкнул.

- Такие, с позволения сказать, поступки, милостивый государь, смываются только кровью, – опять возвысил голос Собакин. – Сегодня же будем драться на пистолетах. Спиридон!

На пороге тотчас вырос Канделябров.

- Принеси дуэльные пистолеты. Я буду стреляться с этим господином.

Канделябров вернулся с ящиком «лепажей» .

- Дуэль состояться никак не может, сударь, – торжественно провозгласил он. – Господин Ипатов не имеет дворянского звания, а значит - не является вам ровней.

- Да, – поспешно подтвердил Александр Прохорович. – Я не имею равного вам звания. Куда мне. Я – мещанин.

- Тогда я убью тебя, как собаку! – гаркнул Собакин, выхватил из ящика синий пистолет и направил его в сторону помощника.

Ипатов перекрестился, но не двинулся с места.

- Чёрт с ней, с Варварой! – вдруг успокоенным голосом сказал Вильям Яковлевич и швырнул оружие на стол.

- Вот и хорошо, – кивнул Спиридон, забрал пистолеты и ретировался из кабинета.

- Ладно, Ипатов, мир, – протянул руку начальник. - Надо признать, что ты держался молодцом. Хвалю, что не раскис и не свалил всё на даму. Это - по-рыцарски. Я ведь знаю Варварину хватку. В сущности, на твоём месте мог быть любой. Она сама мне призналась, что завлекла тебя. Если бы я этого не знал и поверил твоему бормотанию, то уверяю честью, свернул бы твою цыплячью шею без сожаления.

- Она пошла на это от обиды, – рискнул сказать Александр – защитник людей. - Думаю, что сейчас Варвара Петровна об этом жалеет.

- Меня это больше не интересует. В конце концов, я сам виноват, что обольщался на её счёт. Ждать порядочности от женщины, которая живёт на обеспечении мужа и обманывает его с другим, глупо, - с грустью в голосе проговорил Собакин. - И выходит, что наш с тобой Спиридон кругом прав, когда беспощадно критикует женский пол.

Ипатов не знал, что ответить.

- Что молчите, молодой человек? – опять перешёл на «вы» начальник. - Каков, однако, из вас получается роковой мужчина! За каких-то полгода две шикарные женщины находят в вас предмет своих интересов.

- Что!? Вы знали про Турусову? – остолбенел Александр Прохорович.

- А как же. Что ж вы думаете, я слепой был, когда, помните, перебрав «Спиридоновки», вы защищали её и потом, когда всё открылось, не спали и, excuse me , скулили у меня здесь за стеной всю ночь. Я сразу тогда понял, что Урусова у вас вытянула сведения о том, что мы её подозреваем. Поэтому она и нанесла нам упреждающий удар, уговорив немца за большие деньги лжесвидетельствовать.

- Надо вам было выгнать меня ещё тогда, – убитым голосом сказал Ипатов. – Никакой я не роковой. Используют меня, дурака, вот и всё.

- Я сам решаю, кого и когда мне выгонять, – отрезал Собакин. – Вам надо закалить характер, Ипатов. Старайтесь не идти на поводу у женщин – это для мужчины деградация и гибель. Учитесь быть ведущим, а не ведомым.

- Легко сказать…

- На сегодня хватит лирики, – подытожил начальник. - Начните хотя бы с того, что перестаньте утаивать от меня обстоятельства дел, которые мы ведём. И не стесняйтесь задавать вопросы, когда не знаете, как поступить. В любом случае, мои советы вам не повредят, хотя бы потому, что я старше и опытнее вас. Да, кстати, с вашей квартирной хозяйкой я всё уладил.

- Что вы ей сказали?- обрадовался Александр Прохорович.

- Я сказал, что оргий вы больше под её крышей устраивать не будете, а станете посещать публичный дом.

У Ипатова в глазах поплыли круги. Увидев выражение лица помощника, Собакин поспешно крикнул:

- Шучу – шучу! Ну, нельзя же быть такой бабой, Ипатов! Говорю вам, я пошутил. Сказал ей правду и дал сто рублей за причинённое беспокойство, а вас представил благородной жертвой. Честное слово. Не волнуйтесь, о подробностях речи не было.

Александр Прохорович улыбнулся так, как будто ему объявили помилование после назначенной казни. Вильям Яковлевич, глядя на него, умилился.

- Ипатов, вы - прелесть, что за анахронизм. Давайте выпьем с вами в знак нашего окончательного примирения.

Он полез в шкаф, вытащил оттуда заветную «Спиридоновку» и запел:

Над Москвою тучи ходят,

Ветер яростно шумит.

У красавца удалого сердце ноет и болит.

Эх, сердце ноет и болит.

- Только, Ипатов, понемногу. Нам ещё сегодня работать.

***

В Английский клуб Собакин с помощником приехал затемно. Все окна дворца были ярко освещены, как на праздник. Широкий полукруг двора был весь заставлен экипажами. Дородный швейцар в перевязи то и дело отворял дверь, с поклоном пропуская гостей. Уже в вестибюле был слышен приглушённый людской гул, доносившийся со второго этажа. В швейцарской, хоть и был душный летний вечер, вешалки были заняты головными уборами, плащами и накидками. В особой длинной подставке, частоколом, один к другому, стояли зонты и трости. Видимо посетителей было много. Не успели сыщики войти и осмотреться, как им навстречу по парадной лестнице кубарем скатился Шаблыкин. Их пригласили в знакомую «старшинскую».

- Желаете у нас отужинать? – гостеприимно предложил старшина.

- Пожалуй, мы не будем мешать дело с удовольствием, – улыбнувшись, ответил Собакин. - Какие новости о «Чёрном сердце»?

- Печальные. Кольца нет, – вздохнул Шаблыкин. - Вскрытие Поливанова показало разрыв сердца. Я сам видел заключение. Пока это дело не вылезло наружу, мы с Александром Львовичем смотались к Поливанову домой и перетрясли там все комнаты. Его прислуга божится, что Алексей Алексеевич никогда не снимал кольца с руки, даже, простите, когда мылся в бане, в парной, где камердинер обматывал ему палец мокрым платком, чтобы тот не обжёгся горячим кольцом. Да что слуги! Я и сам знаю, что Поливанов его никогда не снимал!

- И всё-таки хотелось бы уточнить: в тот день прислуга видела у него на руке алмаз до последнего момента, когда он уехал в клуб?

- Именно так. В тот день до отъезда в клуб он был дома, спал до часу. Потом к нему приехали двое: полковник Ушинский с господином Лавренёвым, светским молодым человеком, членом нашего клуба. Камердинер Савелий рассказал, что они все вместе сидели в кабинете, курили, пили вино и о чём-то спорили. Иногда голос повышал полковник. Но, между нами говоря, он часто «на бровях» и всё время орёт. Словом – военный человек. Часов в пять Лавренёв уехал, а Поливанов, немного погодя, стал собираться в клуб. Ушинский поехал с ним.