Лора Роулэнд - Синдзю

Мидори уныло поплелась за Эии-тяном. Страх выветрил из головы строчки Юкико. Мягкий треск за спиной заставил обернуться и ахнуть.

Мачеха рвала дневник страницу за страницей на мелкие кусочки.

Необычно хмурый Цунэхико пробормотал ответ на приветствие и слегка поклонился.

— Что случилось, Цунэхико? — удивился Сано.

— Ничего. — Опущенные глаза, выпяченная нижняя губа.

Вздохнув, Сано опустился на колени рядом с секретарем. Цунэхико был явно чем-то озабочен, у ёрики хватало опыта общения с мальчишками, чтобы понять это. Сано смиренно приготовился слушать и сочувствовать.

Цунэхико в тревоге теребил ярко-голубой пояс. Расписанное волнами кимоно распахнулось у ворота, приоткрыв пухлую грудь, которая вздымалась с каждым шумным вздохом. Как раз в тот момент, когда Сано решил, что секретарь не желает говорить, тот забормотал:

— Другие ёрики, выезжая по делам, берут секретарей с собой. А вы никогда никуда меня не берете. — Слова его полились потоком, не позволяя Сано ответить. — Вчера вы дали мне множество распоряжений, а сами ушли. Сегодня тo же самое. Отец говорил, я здесь для того, чтобы овладеть профессией. А как я могу чему-то научиться, если вы меня не учите?

Он поднял красное, взволнованное лицо. От чрезмерной серьезности зрачки у него начали косить, и на лице появилось забавное выражение. Сано едва удержался от смеха, когда Цунэхико печально молвил:

— Кроме того, мне очень одиноко. У меня совсем нет друзей. Никто меня не любит.

Ох уж эта каша из детских и взрослых обид! С какой стати Сано ее расхлебывать? Впрочем, он понимал, что пока был плохим наставником секретаря: мало давал знаний, терпеливо сносил лень и ошибки. В Сано очнулся педагог. Он почувствовал ответственность за воспитание молодого поколения, представитель которого попал в его распоряжение.

— Отныне мы будем работать бок о бок, Цунэхико, — пообещал он. — Я научу тебя всему, что умею.

«Чего бы это ни стоило», — добавил он про себя.

Цунэхико робко улыбнулся.

Сано улыбнулся в ответ. Хорошенький тандем они с удовольствием и тревогой образуют — полицейский дилетант и восторженный плакса!

— Ты нашел адрес, о котором я просил?

Прежде чем отправиться в имение Ниу сегодня утром, Сано попросил Цунэхико выяснить по храмовым книгам и записям в гильдии художников адрес и место работы Нориёси. После неудачной попытки узнать что-либо об убийстве у Ниу беседы с товарищами Нориёси были особенно важны. Сано очень надеялся, что Цунэхико справился с простым заданием.

— Да, ёрики Сано-сан! — просиял Цунэхико и театральным жестом протянул Сано листок бумаги.

Крупные, неуклюжие иероглифы Цунэхико гласили:

Нориёси, художник

Художественная компания Окубаты

Галерейная улица

Ёсивара, Эдо.

Сано задержался взглядом на названии района. Ёсивара — окруженный стенами квартал развлечений у реки на северной окраине Эдо. Там легализована проституция всех сортов. В изобилии еда и выпивка. Полно театров, музыкальных салонов, казино, магазинов и других более опасных развлечений. Гуляй не хочу, были бы деньги. Изначально район назывался по местности — «Тростниковая долина». Потом некий умник видоизменил иероглифы, и получилась «Счастливая долина». Еще это место называют Фуядзё, «Город, где не бывает ночи» — Ёсивара никогда не спит.

— Он живет и работает в одном и том же месте, — сказал Цунэхико. — Окабата — его хозяин.

— Понятно. — Согласно традиции учитель не имел права хвалить ученика, но наградить за добросовестный труд мог. К тому же подвернулся подходящий момент выполнить обещание. Цунэхико, конечно, будет путаться под ногами, но не беда, Сано справится… — Хочешь поехать со мной в Ёсивару? Поможешь в расследовании линии Нориёси.

— Да! О да! Спасибо, ёрики Сано-сан! — Обрадованный Цунэхико вскочил на ноги, опрокинул стол, рассыпал бумагу и кисти и разлил по полу тушь.

Плавно покачиваясь, лодка тащилась вверх по реке. Летом эта лодка вмещала по пять человек на каждом борту. Нынче Сано и Цунэхико были единственными ее пассажирами. В плотных плащах и широких плетеных шляпах сыщики устроились под хлопающим тентом — весьма сомнительное спасение от холодного сырого ветра. На корме два дюжих лодочника распевали в ритм ударам весел, время от времени прерывая песню, чтобы поприветствовать народ на встречных рыбацких и торговых суденышках. Коричневая вода, грязная и мутная, крутилась около лодки. Серое небо низко висело над рекой.

Цунэхико открыл коробку с обедом.

— Нам бы въехать в Ёсивару на белых конях, — сказал он. — Это сейчас в моде. И еще переодеться, чтобы никто насне узнал. — Он принялся за рисовые шарики, консервированные овощи и соленую рыбу с завидным аппетитом.

Сано улыбнулся. Закон запрещал самураям посещать квартал развлечений. Тем не менее члены их сословия безнаказанно валили в Ёсивару. Маскировку использовали только ради розыгрышей.

— Мы по официальному делу, Цунэхико, — напомнил Сано.

— По официальному, — согласился юноша и расплылся в улыбке, показав наполовину пережеванную пищу.

Сано ел медленно. Речной путь до Ёсивары занимал два часа. Сано специально пожертвовал скоростью, дабы осмотреть реку, принявшую тела Нориёси и Юкико. Слева проплывали складские ряды. Эту парочку могли сбросить в Сумиду где угодно — с пирса, со ступеньки лодочной будки, расположенных у основания каменной набережной, с места Рёгоку, под высокую арку которого нырнула лодка, или даже с правого заболоченного берега. Если Сано ничего не узнает в Ёсиваре, то придется обшарить берега реки в поисках свидетелей, что займет, правда, не один день.

Наконец лодка причалила к пирсу, Сано расплатился с лодочниками. Вместе с Цунэхико они выбрались из лодки, размяли затекшие ноги и поднялись по каменной лестнице на набережную. Они двинулись мимо магазинов и ресторанчиков, обслуживающих речников. От занавешенных дверей призывно улыбались девушки-служанки, улыбки сменялись сердитыми гримасами, потому что они не останавливались у заведений. Идя рисовыми полями и через болота, они видели черепичные крыши храма Каннон, поднимавшиеся вдалеке над окружающими низкими домиками и маленькими кумирнями. В храме били в гонг, ветер доносил едва различимый запах благовоний. Несколько монахов с гладко выбритыми головами стояли вдоль дороги, протягивая сосуды для милостыни.

Наконец появились ров и высокие земляные стены, опоясывающие Ёсивару. Ворота охраняли, два самурая в шлемах и латах — дневная смена круглосуточною наблюдения за людьми, проходящими в ворота с крышей и разукрашенными столбами.

Задавая вопросы, Сано с новей силой ощутил трудность конфиденциального расследования убийства.