Лора Роулэнд - Синдзю

— Простите, — сказал Сано. Он не мог придумать ни единого слова сочувствия, которое не звучало бы банально и фальшиво.

Мидори не ответила. Осунувшееся лицо выражало страдание.

Внезапный удар храмового колокола разорвал тишину и заставил девушку вскочить на ноги. Сочный звук эхом отозвался в горах, пронесся над озером, извещая о начале вечерней службы.

Мидори бросила затравленный взгляд в сторону храма.

— Лучше вернуться, пока никто меня не хватился. Если монашки узнают, что я отлучилась, то оставят без ужина. — Она нехотя протянула Сано плащ. — Прощайте, ёрики-сан.

Девушка сделала несколько шагов, обернулась и по-взрослому твердо сказала:

— Я хочу, чтобы смерть Юкико была отомщена. Я хочу, чтобы убийца был наказан.

Сано въявь увидел ту женщину, какой Мидори могла бы стать: по-своему не менее величественной, чем госпожа Ниу.

— Если это Масахито… — Она сглотнула и храбро продолжила: — Значит, так тому и быть.

Маленькая, жалкая фигурка побежала к храму. Сано побрел к деревне. Все, спать. Завтра он двинется в Эдо, где его ждет тяжкая обязанность уведомить родителей Цунэхико о смерти их сына и доказать виновность Ниу Масахито в трех убийствах.

Судья Огю наклонился, дабы осмотреть каменную скамью перед павильоном для чайных церемоний. Хотя при свете утреннего солнца на скамье не было заметно грязи, судья провел пальцем по камню, поднес к глазам и нахмурился: пыль!

— Немедленно вымой, — указал он вещественным доказательством на скамью. — Скоро приедет госпожа Ниу. Все должно быть в идеальном порядке.

— Слушаюсь, господин. — Слуга замахал мокрой тряпкой. Огю направился в сад. Он хотел убедиться в том, что сухие ветки убраны с вымощенной каменными плитами дорожки, что на поверхности пруда составлены красивые узоры из листьев. Хрустнул бумажный свиток. Без особой радости Огю достал из-за пояса письмо госпожи Ниу, полученное накануне, и принялся читать, наверное, раз в двадцатый, пропустив протокольную часть:

«Принимая во внимание последние события, я полагаю крайне важным, чтобы мы встретились и наметили план действий для разрешения проблем, связанных с оными событиями».

Под «событиями» она имела в виду, конечно, тайный визит Сано Исиро в храм Каннон и убийство юноши Цунэхико. Шпионы донесли Огю и о том, и о другом. Больше ничего экстраординарного за последние три дня не произошло. Судья раздумывал, для чего Сано понадобилось лгать про Мисиму. Наверное, были веские основания. Но, как бы там ни было, дело касалось только начальника и подчиненного — отнюдь не жены даймё. Смерть Цунэхико — печальное, однако обычное явление на большой дороге. Что госпоже Ниу до какого-то секретаря? Тем не менее она настаивала на встрече. Странно.

Загадочное письмо привело к бессоннице и плохо подействовало на желудок. Огю до сих пор подташнивало, хотя он принял пепел бамбука. Впрочем, немудрено, что лекарство не подействовало. Утром информатор из Эдо доложил: Сано не прекратил расследование синдзю. За день до отъезда он беседовал с актером Кикунодзё и борцом Райдэном. Огю не думал, что это уже известно госпоже Ниу: его информаторы уступают только шпионам сегуна. Однако скоро она все узнает и набросится на него, дескать, почему не добился, чтобы Сано выполнил приказ. Мысль о гневе госпожи Ниу усугубила болезненное состояние судьи. Будто раскаленный кол встал поперек горла, когда он вспомнил, что эта фурия способна уничтожить его. Судья закашлялся. Проклятый Сано Исиро, упрямый, наглый болван! Чтоб ему пусто было!

Сунув письмо за пояс, Огю попытался прогнать тревогу. С госпожой Ниу он справится. Достаточно применить талант, отшлифованный за годы службы. Манипулирование. Искусство играть словами. Упреждение опасности. Использование сильных и слабых сторон противника в своих целях. Подготовка благоприятных обстоятельств для нейтрализации удара. Судья сосредоточил внимание на павильоне для чайных церемоний.

Небольшая квадратная хижина. Соломенная крыша, глиняные стены, бамбуковые рамы. Будто взяли сельский дом да и перевезли в Эдо. Огю обычно получал удовольствие от того, как хижина контрастирует с его городской резиденцией. Он не пожалел средств на ее грубоватую простоту. «Деньги, — частенько думал он, — могут дать даже мир и покой».

Однако сегодня все было не так, как надо. Оголившийся сад казался враждебным. Огю держал вишневые деревья для весны, однолетние растения — для лета, клены — для осени, его не интересовали вечнозеленые растения, которые могли бы ублажать взгляд зимой. Старинные каменные светильники выглядели мрачными и ветхими. Плиточная дорожка к хижине — слуги часами под его руководством выводили живописно-неправильную линию — раздражала. Не понравился судье и дизайн хижины. Вход, который можно было одолеть только на четвереньках, почудился слишком высоким, а широкие окна — чересчур узкими. Грядущий визит госпожи Ниу поубавил в судье спесь, и он увидел домик в истинном свете: посредственное творение дилетанта, возомнившего себя мастером чайной церемонии.

Огю разозлился на госпожу Ниу и Сано Исиро, бесцеремонно нарушивших покой.

— Иди сюда, ты! — гаркнул он слуге. Тот пулей примчался. — Видишь пятно? — Судья ткнул пальцем на соринку в углу плитки. — Займись немедленно! И если впредь твоя работа будет такой же неряшливой, выгоню!

— Да, господин. Будет исполнено. — Слуга тряпкой протер плитку.

Страх в глазах слуги вернул Огю ощущение могущества. Теперь он точно выйдет победителем из схватки с госпожой Ниу, как выходил из любой трудной ситуации в течение всей своей долгой жизни. Улыбаясь, он поплыл к хижине.

Размер входа имел тонкий смысл. Его задача была унизить гостей чайной церемонии. Обычно судья попадал в домик через задний, служебный вход. Сейчас ему захотелось увидеть домик глазами госпожи Ниу. Судья скинул обувь и отодвинул дверь. Пока он полз в помещение, улыбка его становилась шире и шире. Госпоже Ниу придется на коленях приближаться к нему, чего в другой ситуации она никогда не сделала бы. Начало схватки останется за ним.

Оказавшись в домике, Огю огляделся с довольным видом. Былинки соломы посверкивают в стенах, обмазанных красно-коричневой глиной. Центральной опорой служит ствол дерева, он кривоват, зато отполирован до блеска. Великолепная текстура проступает на некрашеных балках и столбах. В нише — черная ваза работы безвестного корейского гончара. На вазе — свиток с хайку, трехстишие воспевает зимний пейзаж. Да, все в комнате отвечает высочайшим стандартам чайной культуры.

От себя Огю добавил небольшой штрих, который, без сомнения, украсил традиционный дизайн — три жаровни, вкопанные в землю и накрытые декоративными деревянными решетками. Зачем жертвовать комфортом ради простоты! Зимой тепла от очага, установленного на полу у места хозяина, явно недостаточно.