Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи

«Он, наверное, едет по делам», — подумала герцогиня и тут же забыла про алькальда.

А Тревелес и на самом деле разыскивал женщину, однако не Марию Эмилию, а супругу английского посла. Ее карету было трудно спутать с какой-либо другой, потому что на ее дверце красовался государственный герб Англии.

Хоакин не стал заранее ломать голову над тем, как начать разговор с этой женщиной и что ему следует делать, чтобы вызвать у нее интерес. Он хотел побыстрее ее разыскать и приступить к выполнению поручения, возложенного на него отцом Раваго, — а там как выйдет.

То недолгое время, которое у него еще оставалось утром после встречи с королевским исповедником, он потратил на прочтение различных отчетов, уже едва умещавшихся на его столе, и на разговор со своим помощником — он хотел узнать, как проходит расследование по делу двух братьев-цыган.

Тревелес пообедал один в таверне неподалеку от Зала правосудия. Те из его знакомых, которых он там встретил, не стали его беспокоить, потому что заметили его озабоченность и решили, что он задумался о чем-то важном. А он и в самом деле напряженно размышлял, и мысли его были о Марии Эмилии. Он думал о том, какие громы и молнии на него обрушатся, если — после того как они с Марией Эмилией сумели преодолеть тяжелейший кризис в их отношениях — она вдруг узнает, что он решил приударить за супругой посла Англии.

Тревелеса удивило необычайно большое количество карет на улице. Он никак не мог отыскать ту, которая была ему нужна. Однако в конце концов ему это удалось: возле каштана с густой кроной стояла покрашенная в голубоватые тона карета, герб на дверце которой однозначно свидетельствовал о том, кому она принадлежит.

Тревелес подъехал ближе, чтобы убедиться, что супруга английского посла находится в кареле одна, без мужа, а затем слез с лошади, поправил камзол и решительно постучал в дверцу кареты.

— Увидев вашу карету, я не смог удержаться от того, чтобы не поговорить с вами.

Женщина выглянула в окошко кареты, чтобы посмотреть, кто с ней заговорил.

— О-о! Как я рада вас видеть, мистер Тревелес!

Теперь она говорила по-испански намного лучше, чем когда Тревелес общался с ней последний раз. Хоакину даже понравилось, что она сумела произнести его фамилию без запинки, — чего ей раньше никогда не удавалось.

— Такая красивая женщина, как вы, — и одна? — Хоакин этой фразой вогнал собеседницу в краску. — Ну как можно допустить подобное в такой прекрасный день?

— Мой муж всегда очень занят. — Она протянула Тревелесу руку, и он с нарочитой старательностью ее поцеловал. — Я часто выезжаю на прогулку одна.

— А вы позволите мне быть вашим спутником?

— Да, конечно. Будьте так любезны.

Хоакин решительно забрался в карету, сел рядом с дамой и взял ее руки в свои, сам удивляясь своей наглости. Супруга посла недоверчиво посмотрела на него, а затем попыталась убрать свои руки из его рук — впрочем, безуспешно.

— В Мадриде нет ни одной женщины, которая могла бы затмить вас своей красотой, моя дорогая Кэтрин! — воскликнул Хоакин.

Ошеломленная словами Тревелеса, «дорогая Кэтрин» смотрела на него не мигая.

Его поведение было более чем смелым, однако у него не было времени на долгие ухаживания, да и вообще он был не ахти каким знатоком в подобных делах. Поскольку он с самого начала решил завоевать ее одним решительным штурмом, ему, конечно, следовало умерить свой пыл лишь в том случае, если женщина поведет себя сдержанно.

— Благодарю вас, вы очень любезны.

Кэтрин, похоже, отнюдь не собиралась сдерживать своего нового кавалера.

— С того самого дня, когда я с вами познакомился, я стал вашим тайным почитателем. — Тревелес продолжал льстить англичанке, а та начала нервно облизывать свои губы, которые у нее от волнения стали сухими.

— Ваша белая шелковистая кожа, ваши глаза, ваша очаровательная улыбка — буквально все в вас настолько восхитительно, что я каждую ночь вижу вас в своих снах. — Хоакин продолжал решительно наступать.

Кэтрин чувствовала себя несколько неловко от такого неожиданного и импульсивного проявления интереса к своей особе.

Кавалер, попавший под действие ее чар, всегда вызывал у нее определенные надежды и кое-какие нескромные мысли. Она еще ни разу не отвергла притязания ни одного ухажера, но тем не менее, изобразив на лице недоверчивость, глубоко вздохнула.

— Извините, но я не понимаю, какие у вас мотивы.

Хоакин пытался сыграть на ее чувствах и заставить ее отключить логическое мышление.

— Мои намерения — такие же благородные, как и ваша красота, и единственное, что мне нужно, — так это наслаждаться вашим присутствием. Я пришел попросить у вас разрешения навещать вас. Пожалуйста, откройте свое сердце вашему самому преданному поклоннику!

Хоакин встал на колени и склонил голову, показывая, как сильно он ей предан.

Кэтрин с довольным видом посмотрела на Тревелеса: уже давненько никто не домогался ее так, как этот мужчина. Кроме того, она все еще была сердита на своего мужа за то, что тот лишил ее общества симпатичного юноши, который соблазнял ее пару месяцев назад. Не давая никаких объяснений, Бенджамин выпроводил этого юношу из посольства и отправил его в Севилью изучать испанский язык. Она до сих пор не простила своему супругу этот поступок.

— Поднимитесь, мистер Тревелес. Хотя я все еще удивлена вашим пылким признанием, я Чувствую искренность ваших слов и добропорядочность ваших намерений. По правде говоря, я даже и не знаю, что вам ответить.

— Если я вам неприятен — скажите мне об этом прямо, и я больше не стану докучать вам — даже имея лишь благородные намерения. Но если вы не прогоните меня, я обещаю ухаживать за вами так, как вы того заслуживаете.

— Сколько в вас рыцарского благородства, мой дорогой друг! Я не привыкла сдаваться уже после первой встречи — поверьте мне, я еще никогда так не поступала, — однако в вас есть нечто вызывающее у меня интерес, а потому с этого момента я вам разрешаю навещать меня так часто, как только захотите.

Хоакин придвинулся к пухлому телу Кэтрин и посмотрел ей в глаза с таким пылом, как будто на всем белом свете не было более привлекательной женщины, чем она.

А тем временем братья Тимбрио и Силерио Эредиа, стоя в мастерской у наковальни, готовились заменить износившиеся подковы лошадей из конюшен герцогини де Аркос: Силерио большими железными щипцами доставал металлические заготовки из огня и клал их на наковальню перед Тимбрио, а тот придавал им нужную форму и толщину.

Прошел уже почти месяц с того момента, как они нанялись в эту мастерскую. Объем работы, необходимой для поддержания в порядке конюшни герцогини де Аркос, был настолько велик, что братья все время были заняты и в течение этих неполных четырех недель почти не покидали мастерскую, расположенную рядом с дворцом герцогини.