Джон Робертс - Святотатство

— О, кое-какие дела, в основном религиозные, задерживают меня здесь.

Самым беззастенчивым образом используя взятки и собственные связи, Цезарь несколько лет назад добился избрания на должность верховного понтифика, и, таким образом, в его обязанность теперь входило совершение всех принятых в государстве религиозных обрядов.

— В Испании, насколько я понимаю, сейчас идет война? — спросил я.

— Даже когда там мир, война может вспыхнуть в любую минуту, — ответил Цезарь. — К стыду своему, я обладаю весьма скромным опытом военачальника. Но полагаю, сумею справиться с возложенной на меня задачей.

— В этом не может быть никаких сомнений, — заверил я. — Но скажи мне, разве возможно примирить суровую военную действительность с теми требованиями, что предъявляются к верховному понтифику?

Напомню, что верховный понтифик никогда и ни при каких обстоятельствах не должен видеть человеческой крови.

— Я изучил множество священных книг, — важно изрек Цезарь. — И выяснил, что все требования, связанные с моей должностью, строго обязательны лишь в переделах Рима. Оказавшись за городскими стенами, я имею полное право не соблюдать их столь строго.

«Да, этот хитрец истолковал священные тексты весьма удобным для себя способом», — подумал я. Наши религиозные книги написаны таким архаичным языком, что поддаются самым разным толкованиям.

— Что ж, если ты свободен в своих действиях, тем лучше для тебя, — заметил я. — Уверен, ты вернешься из Испании во всем блеске военной славы.

«А также во всем блеске награбленного золота», — добавил я про себя.

— Благодарю за добрые пожелания, — улыбнулся мой собеседник.

Вполне возможно, он говорил вполне искренне. Понять, что творится на уме у Гая Юлия Цезаря, не представлялось мне возможным.

В этот момент в атрий, поочередно приветствуя всех своих посетителей, вошел Целер. Начал он, конечно, с наиболее именитых, но быстро приблизился ко мне:

— Рад, что ты вернулся, Деций. Путь домой был не слишком утомительным?

— Путь был безопасным, но достаточно тяжелым, — ответил я. — Я по несколько раз на дню приносил жертвы Нептуну.

Подобным изысканным выражением среди сухопутных жителей принято обозначать морскую болезнь.

— Да, море — это стихия греков, а не римлян, — произнес Целер.

Он был невысок ростом и приземист, выпученные глаза и большой рот придавали его лицу что-то лягушачье, однако никто не счел бы его наружность забавной. Он обладал богатым опытом государственной деятельности и был одним из самых состоятельных людей в Риме. При этом богатство ему досталось вполне законными способами: несколько раз он получил изрядное наследство и завоевал богатые военные трофеи.

— Твое новое одеяние весьма тебе к лицу, — заметил Целер. — Подожди здесь, пока я буду беседовать с гостями. Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз.

Я повиновался и довольно долго прохаживался по атрию взад-вперед, перебрасываясь словами с другими посетителями. Наконец атрий опустел, и мы с Целером вышли в сад. Сейчас, зимой, деревья стояли голые, и это делало даже более заметной изысканную планировку сада.

— Ты уже принес Юпитеру благодарственную жертву за благополучное возвращение? — осведомился Целер, пока мы с ним шли по садовой дорожке.

— Нет, но в храме Остии я принес настоящую жертву Нептуну, — ответил я.

— Непременно принеси жертву Юпитеру, — посоветовал Целер. — Тому, кто собирается поступить на государственную службу, неплохо лишний раз продемонстрировать свою набожность. Римлянам нравится, когда их государственные деятели проявляют религиозное рвение.

— Я последую твоему совету. Отец сказал, ты хочешь, чтобы я помог тебе в борьбе за должность консула. Полагаю, нет нужды говорить о том, что я счастлив быть тебе полезным.

— Превосходно. Я рассчитываю на победу, но желаю избежать любых неприятных неожиданностей. Ты знаешь не хуже моего, что быть избранным на высокую должность — это далеко еще не все. Дело не пойдет, если рядом не окажется коллеги, с которым ты сможешь сотрудничать.

— Да, конечно. Ты уже решил, кого хочешь видеть рядом с собой?

— Пока нет. Кандидатур в этом году больше чем достаточно. Некоторые из тех, кто собирает голоса в Собрании центурий, уже пытались подкупить меня. Ни у кого не вызывает сомнений, что в следующем году я буду одним из консулов, и многие думают, что моим коллегой станет тот, кому я окажу поддержку. Но, повторяю: я еще ничего не решил. Когда я наконец приму решение, ты будешь работать не только на меня, но и на моего коллегу.

— Понятно, — кивнул я. — А как вы с ним разделите обязанности, ты уже знаешь?

В нашей консульской системе, кстати сказать, безнадежно устаревшей, существует несколько способов разделения власти, которые необходимо согласовать, прежде чем консулы займут свою должность. Помпей и Красс, которые терпеть не могли друг друга и не желали уступать друг другу ни на йоту, избрали наиболее архаичный и неуклюжий способ, чередуя дни своего правления. Бывает так, что старший из двух коллег получает большую власть. Иногда в ведении одного консула находятся внутренние дела Рима, а в ведении другого — внешние.

— Размышлять о разделении обязанностей я смогу лишь после того, как узнаю, кто будет моим коллегой, — ответил Целер. — Скажу откровенно, по-моему, все это не так уж важно. Времена, когда римские консулы обладали реальной властью, остались в прошлом.

Это утверждение соответствовало истине. На протяжении веков преторы постепенно узурпировали у консулов судебную власть. Что касается военного командования, нашей разросшейся империи с каждым годом требовалось все больше военачальников, и постепенно армией стали руководить люди, которые, подобно Помпею, посвятили военной службе всю свою жизнь. Последний раз консулы командовали войсками во время восстания Спартака и доказали свою несостоятельность.

— Отец уже объяснил тебе, какие обязанности ты будешь исполнять в сенате? — спросил Целер.

— Он достаточно жестко указал мне мое место, — ответил я.

— В течение многих лет ты прилагал все усилия, чтобы попасть в сенат. И теперь, когда твое желание наконец осуществилось, тебе придется вновь начинать восхождение с нижней ступени. Тут ничего нельзя изменить. Власть приходит с годами.

— Какие дела обсуждаются теперь в сенате? — поинтересовался я.

— Прежде всего и главным образом все заняты Помпеем. Партия оптиматов ненавидит и боится его, делая все возможное, чтобы он не получил разрешения на триумфальные почести. Что самое худшее, они пытаются оспорить право легионеров Помпея на получение земель.

— Прости мою непонятливость, но я всегда полагал, что мы тоже принадлежим к оптиматам, — вставил я.