Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти

Но это благословенное время, разумеется, не могло длиться вечно. Акитаде пришлось вернуться к работе в министерстве. Сезон дождей тянулся уже давно — с того дня, когда Акитада подвергся нападению. И вот в одно такое сырое промозглое утро Акитада велел Сэймэю приготовить его выходное платье и шляпу. Еще вчера вечером, когда они с Тамако любовались буйной зеленью пропитанного влагой сада, он сообщил ей, что намерен посетить завтра министра. Акитада откровенно поделился с ней своими опасениями по поводу их стесненного финансового положения, честно рассказал о своих прежних трениях с начальством, оставлявших мало надежды на продвижение по службе, и о том, как ему опостылела скучная бумажная работа. Тамако, как всегда, поддержала его, вселив надежду на лучшее, поэтому утром он решительно настроился отправиться на встречу с неизбежным.

Однако по странной иронии судьбы вереница непредвиденных событий почти сразу же начала препятствовать его планам.

Сначала прибыл Кобэ — промокший до нитки и радостно возбужденный.

— Ни за что не отгадаете, что случилось! — восторженно воскликнул он, опускаясь на подушку и принимая из рук Сэймэя чашку чая. Хлебнув дымящегося напитка и едва не поперхнувшись, Кобэ поморщился: — Отравить, что ли, меня хотите? Что это еще за горечь такая?

— Это чай, — сказал Акитада.

— Тьфу ты! А саке у вас не найдется?

Сэймэй, ворча и нахваливая новый напиток, столь полезный для желудка в любую погоду, отправился за саке.

— Так что же случилось? — полюбопытствовал Акитада.

— Окура повесился. Стража нашла его мертвым сегодня утром.

— А мне казалось, он возлагал надежды на поддержку своих влиятельных друзей.

— Ха-а! Приходили к нему вчера какие-то. Имен не назвали, да только даже по одежде видать, что важные птицы. Какие-то его хорошие знакомые. Уж не знаю, о чем они там говорили — мне велели выйти, — но лица у них были, скажу я вам, мрачнее некуда. Окура места себе не находил после их ухода. Посмотрели бы вы на его жалкий вид. Кстати, вы намерены выдвинуть обвинения против Исикавы?

— Силы небесные! Вы что, до сих пор не выпустили его?

Кобэ усмехнулся и осушил чарку саке.

— Конечно, нет. В тюрьме он, знаете ли, порядком пообтесался. Манеры стали получше. В общем, перевоспитывается.

Акитада тоже улыбнулся:

— Это хорошо. Только теперь отпустите его. Он уже и так наказан хотя бы тем, что не получит ученой степени. Впрочем, он парень талантливый, так что наверняка пристроится где-нибудь — например, школьным учителем в провинции. Там нужны люди с хорошими знаниями.

Кобэ кивнул:

— Ага. И тогда я, слава Богу, больше не увижу этого дерзкого щенка. Ну ладно, мне, пожалуй, пора. — Они оба поднялись, и Кобэ с поклоном сказал: — Надо полагать, вы скоро вернетесь к обычной рабочей жизни, и будем надеяться, она не окажется столь же захватывающей, как ваши недавние похождения.

— Благодарю вас, Кобэ-сан, — проговорил Акитада с оттенком сожаления, хотя, возможно, этими словами сыщик лишь намекнул ему, чтобы впредь он не совался в его дела.

Проводив глазами Кобэ, удалившегося в моросящую хмарь, Акитада с грустью подумал о пыльных архивах, ждущих его в министерстве, потом расправил плечи и вернулся в комнату, чтобы надеть перед зеркалом шляпу. За этим занятием его и застал Сэймэй, просунувший голову в дверь.

— Вот хорошо, что вы при полном параде! Идите скорее в гостиную. К нам пожаловали его преподобие настоятель Сэссин и юный князь Минамото.

Гадая, что привело к нему сановных гостей в столь непогожий день, Акитада поспешил в другую часть дома по крытой галерее, с раздражением отметив, что кровля ее опять прохудилась в нескольких местах.

Сэссин и мальчик сидели на парчовых подушках, стареньких и обтрепанных, но имеющих вполне сносный вид при скудном свете пасмурного дня. Оба были облачены в великолепные парадные кимоно, совершенно не промокшие от дождя. Акитада приветствовал их низким поклоном, все еще вызывавшим болезненные ощущения в теле, несмотря на то что Гэнба сегодня утром наконец освободил его от бинтов.

Акитада принимает высоких гостей

— Мой дорогой друг, только, пожалуйста, не утруждайтесь! — учтиво попросил его Сэссин. — Как ваше самочувствие?

— Благодарю вас, гораздо лучше. — Акитада осторожно присел на третью подушку, пока Сэймэй разливал чай и ставил на столик блюдо с лепешками. Когда гости взяли в руки чашки, а Сэймэй удалился, Акитада сказал: — Вообще-то я сегодня впервые за все время сменил домашнюю одежду. Пора возвращаться к делам в министерстве.

— Но как же так?! — воскликнул юный Минамото. — Ведь прошло всего несколько дней, и вам следовало бы отдохнуть подольше.

Настоятель многозначительно кашлянул, одернув мальчика строгим взглядом.

— Мой воспитанник слишком юн и пылок, но, по-моему, он отчасти прав. По-моему, не будет ничего страшного в том, если вы отложите свое решение на денек, чтобы рассмотреть кое-какие вопросы, касающиеся вашего будущего. — Своим благодушным взглядом, открытым улыбающимся лицом да и всей своей круглой пышной фигурой Сэссин сейчас отдаленно напоминал божество счастья и благополучия. — Вообще-то главный повод нашего сегодняшнего визита — желание принести вам и вашей юной супруге наши самые искренние поздравления.

Акитада, тронутый, от души поблагодарил Сэссина и обратился к мальчику:

— Садаму, а ты, по-моему, уже знаком с Тамако?

— Да. И я вполне одобряю ваш выбор.

Такие степенные речи в устах ребенка вызвали у Сэссина улыбку, а Акитада сказал:

— Мне очень лестно.

Мальчик с важным видом кивнул и продолжил:

— Она была очень добра ко мне. Мы с ней много беседовали. О смерти. О смерти моего дедушки и ее отца. Ее слова придали мне душевных сил. Я нахожу, что для женщины она слишком умна.

Сэссин снова предостерегающе кашлянул.

На этот раз мальчик покраснел и смущенно извинился. Он потянулся к стоявшей рядом с ним красивой лаковой шкатулке и придвинул ее к Акитаде.

— Здесь заслуженная вами награда. — Минамото посмотрел на Сэссина, и тот одобрительно кивнул. Тогда, степенно распрямив плечики, Садаму с серьезным видом объявил: — Ваша верность мне и моей семье в минуты постигших нас горя и невзгод и проницательность, которую вы проявили в раскрытии заговора Сакануоэ, сделали нас вашими вечными должниками. Я намерен официально отметить ваши заслуги перед нашей семьей. Род Минамото навсегда останется перед вами в неоплатном долгу, и я позабочусь о том, чтобы этот факт был вписан в историю нашего клана и стал достоянием будущих его поколений. — Закончив свою речь, мальчик с достоинством поклонился.