Ингрид Паркер - Расёмон – ворота смерти

Здесь Акитада остановился и обратился к монаху:

— А у вас большие конюшни. Вы, случайно, не сдаете лошадей паломникам?

— Конечно, сдаем, господин. У нас здесь что-то вроде почтовой станции — можно нанять лошадей, можно своих оставить. Эта услуга очень удобна для тех, кто желает провести в монастыре неделю или больше и не заботиться о лошадях.

— Как удобно, — задумчиво пробормотал Акитада.

В монастырской конторе они нашли писца — старого монаха с перепачканными тушью пальцами, корпевшего над свитками.

— Этот господин желает заказать молебен Исцеляющему Будде, — объявил молодой монах с таким гордым видом, будто только что выставил напоказ выращенную собственными руками громадную редьку.

Старый монах посмотрел на него с усмешкой и вперил близорукий взгляд в Акитаду.

— Исцеляющему Будде? С-сь…

В первый момент Акитада принял услышанное за жест пренебрежения, но потом понял, что у беззубого старика просто была привычка втягивать в себя щеки с таким вот чмокающим звуком.

— От какого недуга желает избавиться почтенный господин? С-сь… — поинтересовался писец.

— Что? А-а… видите ли, речь идет не обо мне, а о члене моей семьи. От… э-э… головокружения.

— Ах вот оно что! Тогда понятно, с-сь… Молодые люди редко обращаются к Исцеляющему Будде, с-сь… с-сь… Могу я узнать имя почтенного господина, имя недомогающей особы и, может быть, какие-нибудь подробности? — Он полистал свитки, что-то бормоча себе под нос и чмокая. — Ага, вот то, что нужно. С-сь… Мне нужно знать день, час и какую молитву вы хотите заказать. Обычно мы рекомендуем главу из «Сутры о Золотом Свете», она самая подходящая для Якуси, но в качестве дополнения мы можем включить особые заклинания от головокружения. С-сь… С-сь…

— Это для моей матушки, госпожи Сугавара. — Заметив изумленный вид Торы, Акитада прикусил губу, чтобы скрыть улыбку, потом сказал монаху: — Правда, в подробности ее недуга я не посвящен, но она говорила, что уже заказывала такой молебен примерно месяц назад.

Старик удивился:

— Сугавара? Что-то не припоминаю никаких Сугавара. Вы уверены? — Он полистал свои свитки, проверив списки, и покачал головой: — Нет, с-сь… Такого имени здесь нет. Вы точно знаете, что вам нужен Исцеляющий Будда?

— Да. В прошлый раз матушка посылала кого-то другого, а не меня. Может, она велела назвать другое имя? Она не хочет, чтобы люди знали о ее недугах.

Якуси, судя по всему, не возражал против псевдонимов, потому что писец как ни в чем не бывало спросил:

— Каким же именем она могла назваться?

— Ну откуда же мне знать?! — раздраженно воскликнул Акитада. — К сожалению, она никогда не советуется со мной! Давайте тогда оставим это дело, раз вы затрудняетесь поискать. — И он повернулся, чтобы уйти.

— Постойте, господин! — окликнул его писец. — В наши дни мало кто обращается к Исцеляющему Будде. Вы говорите, месяц назад? С-сь… — Он начал ворошить списки. — Вот! Всего одна запись за последние несколько месяцев. Здесь записан какой-то Като! Сутра Золотого Света, которая читается на восходе. С-сь… С-сь… Вам знакомо это имя?

— Като, — задумчиво проговорил Акитада. — У матушки есть родственник с таким именем. Когда была сделана запись?

Монах заглянул в свои бумажки:

— В девятый день третьего месяца.

Тора едва удержался от восклицания, и Акитада предостерегающе взглянул на него, а монаху невозмутимо сказал:

— Похоже, это оно и есть. А как выглядел этот человек?

— С-сь… Затрудняюсь сказать, господин. Запись делал не я, а кто-то другой.

— Ну и сколько стоил этот заказ в прошлый раз? — поинтересовался Акитада.

Писца передернуло от столь грубого вопроса, однако он ответил:

— Щедрое было пожертвование — четыре слитка серебра.

— Четыре слитка серебра! — вскричал Акитада, которому даже не пришлось изображать возмущение. — Ну нет, здесь что-то не то. Матушка никогда не рассталась бы ради этого с четырьмя серебряными слитками! Нет, боюсь, я все-таки ошибся. Пожалуй, сначала посоветуюсь с ней, прежде чем заказывать. Благодарю вас за хлопоты.

— Хм… С-сь… Как вам угодно, господин, — сказал монах с обиженным видом. — Будем ждать вас с нетерпением!

Молодой монах, явно разочарованный, проводил их к выходу.

— Не хотят ли господа, чтобы я показал им что-нибудь еще? — предложил он. — Может быть, достопочтенной матушке благородного господина полегчает после молитвы, читаемой самим настоятелем? Всего небольшое пожертвование монастырю — и имя вашей матушки включат в молитвенный список.

Монастырь жил пожертвованиями паломников, и глаза молодого монаха выражали такую надежду, что Акитада выудил из пояса горстку серебряных монет.

— Этого достаточно? — спросил он.

Монах принял деньги с улыбкой, непрестанно кланяясь.

— О да, господин! Подождите минутку! — Он бросился в контору, откуда вскоре вышел с распиской и извещением. — Я все уладил, господин.

Акитада всей душой надеялся, что матушка никогда не узнает об этом. Вспомнив про беглеца Исикаву, он поинтересовался:

— А многие приходят к вам поступать в монахи? Такого же возраста, как вы.

Монах посмотрел на него с удивлением:

— Да вообще-то нет, господин. Почти всех нас отдали сюда еще детьми.

— Понятно. А то я знавал одного красивого и умного юношу примерно лет двадцати, который мог постричься в монахи на прошлой неделе. Любопытно, не сюда ли он попал?

— Только не на прошлой неделе, господин. Новеньких такого возраста к нам не поступало уже много месяцев.

Когда они расстались со своим проводником и сели в седла, Тора с усмешкой заметил:

— А вы потихоньку учитесь врать, хозяин. Кстати, хотелось бы знать, кто такой этот подозрительный малый? Если он заказал молебен в день исчезновения принца, то, наверное, тоже состоял в заговоре.

На отпущенный ему комплимент Акитада не ответил, однако промолвил:

— Наш приятель Сакануоэ имеет слабость к переодеванию. Он не поскупился на четыре слитка серебра, чтобы заказать сутру, которую монах должен был распевать за святилищем в то время, когда принц обычно распевал ее внутри. — И, помолчав, мрачно добавил: — Это говорит о том, что Сакануоэ задумал убийство заранее. До сих пор не понимаю одного: почему друзья Ёакиры признали, что принц мертв. Что убедило их в этом? — Он вдруг натянул поводья. — Стой, Тора! Мухи! Возле статуи Будды вились мухи. Возвращаемся обратно!

Издав страдальческий стон, Тора повернул за хозяином. Они скакали к святилищу галопом. Акитада взлетел на веранду, перепрыгивая через две ступеньки. Когда Тора догнал его у статуи Будды, тот, подняв повыше зажженную свечу, постукивал по изваянию пальцами.

— А стоит ли? — опасливо спросил Тора.