Дарья Донцова - Княжна с тараканами

У меня затряслись колени.

– Вы можете телефончик мне отдать? – жалобно попросила Даша. – Там наши общие фотки с Иришкой должны быть, мне их получить хочется.

– Конечно, – промямлила я.

– Вы сейчас где? – всхлипнула Мамонтова.

– В кафе на улице Алферова, – ответила я.

– Ой, я неподалеку работаю! – обрадовалась Даша. – Можете подождать минут двадцать? Клиентку обслужу и прибегу.

Я схватила со стола бумажную салфетку, завернула в нее трубку, сбегала в туалет, тщательно вымыла руки с мылом, вернулась за столик, вытащила айпад и открыла почту. Якименко человек очень аккуратный, и если что&то пообещал, то непременно выполнит. Вот и сейчас, пожалуйста, письмо уже на месте, я могу узнать, что случилось с мамой Нади Барашковой.

Елена Борисовна на своей иномарке где&то в районе полуночи ехала по Чапаевскому проезду. Дело было в конце ноября, и, наверное, стояла отвратительная погода, что типично для этого времени года. Она превысила скорость и сбила молодую женщину, некую Сусанну Вайнштейн, сотрудницу агентства рекламы «Кадр».

Несчастье случилось на глазах у Тамары Николаевны Степановой, которая курила на балконе своей квартиры, расположенной на четвертом этаже дома, выходящего окнами на проезжую часть. Степанова медик. Более того – врач «Скорой помощи». Она не раз сталкивалась с жертвами дорожно-транспортных происшествий, поэтому сохранила хладнокровие. Тамара немедленно вызвала своих коллег, схватила «тревожный чемоданчик» и поспешила на улицу. С момента, когда машина сбила Вайнштейн, и до того, как врач добежала до тела, прошло минут десять, может, чуть больше – некоторое время ушло на телефонный звонок в «Скорую», поиск лекарств и спуск по лестнице, так как лифта в пятиэтажке нет. А еще в подъезде железная дверь, очень тяжелая и с неудобной ручкой. Степанова потянула створку, не удержала, и та с оглушительным стуком захлопнулась, больно ударив ее по пальцам. Тамара Николаевна пару минут дула на них и вытирала выступившие на глазах слезы. Когда она оказалась около лежащей на мостовой пострадавшей, та уже была мертва.

Другая женщина лежала на тротуаре, голова ее находилась около переднего правого колеса машины. Пассажирская дверь была распахнута. Вероятно, водительница хотела удрать, но не смогла, потому что пребывала в состоянии наркотического опьянения. Тамара Николаевна, не раз приезжавшая на вызов к героинщикам, сразу поняла: женщина недавно укололась.

Вскоре прибыла «Скорая», затем милиция. Совершившую наезд забрали в отделение, труп увезли в морг, Степанова отправилась домой.

Следователь, к которому попало дело, не испытал никаких трудностей в работе. Он довольно быстро выяснил, что Алена Барашкова (так звали виновницу ДТП) на момент происшествия была сотрудницей агентства «Кадр», но ранее работала на канале «Новости Сорок Один» репортером, часто ездила в командировки, в основном по «горячим точкам». Война не женское дело, но на телевидении нет полового различия между корреспондентами, в особенности если они занимаются новостями. Алена мечтала сделать головокружительную карьеру, поэтому хваталась за любые, подчас очень опасные задания, жертвовала отдыхом, сном, забывала о семье. А в конце концов подсела на наркотики, начала с кокаина, который нюхала, чтобы прогнать усталость, затем переключилась на героин.

Коллеги относились к Алене с пониманием, прикрывали ее, сколько могли, от начальства, но рано или поздно правда всегда вылезает наружу, и Барашкову уволили. Хозяин канала не хотел шума и, наверное, тоже сочувствовал ей, поэтому в трудовой книжке журналистки написали, что она ушла по собственному желанию.

– Вылечишься, возьму назад, – пообещал шеф ей на прощание.

Тут надо отметить, что семья не бросила Алену. Леонид не стал оформлять развод, а определил супругу в частную клинику. Барашкова провела там несколько месяцев, и ее вновь приняли в штат канала «Новости Сорок Один». И все повторилось. Около полугода Елена Борисовна летала из страны в страну, потом снова начала колоться.

Дальнейшая ее судьба – бесконечный день сурка. Выход из больницы, короткий промежуток нормального существования, устройство на работу в какое&нибудь третьесортное место, пара недель здоровой жизни, поход к дилеру, наркотический запой, клиника – и все по новой. Слухи о том, что Алена наркоманка, быстро распространились в мире телевидения, и ее не хотели брать ни на один канал. Барашкова была вынуждена согласиться писать тексты для малотиражных газет, потом переключилась на непопулярные интернет-издания, короче, скатывалась все ниже и ниже. Оставалось лишь удивляться терпению Леонида, который все пытался образумить супругу.

Так продолжалось не один год. А потом Алена вдруг выздоровела. На момент аварии она восемнадцать месяцев не прикасалась к героину, работала в рекламном агентстве «Кадр» и вроде взялась за ум. Незадолго до трагедии Алена справляла день рождения, и муж подарил ей крохотную малолитражку. Это выглядело как признание ее нормальным человеком.

То, что она снова потянулась к наркотикам, да еще задавила насмерть человека, стало тяжелым ударом для Леонида. Он подал на развод и очень быстро получил его. Алену судили уже под ее девичьей фамилией Клепикова. Семья отвернулась от бывшей журналистки, даже не наняла ей адвоката, защитника убийце Сусанны Вайнштейн предоставило государство. Елена Борисовна получила пять лет и отправилась на зону.

В письме, присланном Якименко, были сведения и о том, как вела себя Клепикова в заключении.

В первый год Алена заработала славу бунтарки. Она дралась по каждому поводу, часто сидела в карцере, несколько раз оказывалась в так называемом БУРе, а потом предприняла попытку побега, за которую ей увеличили наказание. Еще через год Алена снова попробовала сбежать, и опять неудачно.

Непокорную зэчку перевели на другую зону, срок заключения увеличился. Дело Клепиковой было отмечено цветными полосами, при взгляде на которые охрана сразу понимала: женщина склонна к побегу, может напасть на конвой, легко вступает в драку с другими заключенными. Алену боялись, с ней предпочитали не связываться.

За все время пребывания в заключении бывшая журналистка не получила с воли ни одной передачи, ни единого письма – родные навсегда вычеркнули ее из своей жизни. Начальство колонии считало Елену Борисовну неисправимой. Клепиковой нечего было даже думать об условно-досрочном освобождении.

Но все неожиданно изменилось, когда на зону стал приезжать священник, отец Иоанн. Агрессивная, безбашенная Алена притихла, перестала бузить, начала хорошо работать, более не дралась, не пыталась бежать, превратилась в образцово-показательную заключенную. Одним словом – стала иным человеком. От нее перестали шарахаться, у Алены появились подруги, она вспомнила о своем журналистском образовании, редактировала местную газету и более не нарушала режим.