Елена Ярошенко - Карающий ангел

Маруся подтвердила мои слова.

— Ваше сиятельство, при каких обстоятельствах вы приняли данную особу на службу?

Вопрос был адресован Марусе, и второй письмоводитель изготовился записывать в свой протокол ее ответ.

— Собственно говоря, нанимала ее не я, а моя покойная бабушка, графиня Терская, а после смерти бабушки я предложила всем ее слугам переехать в мое имение в Слепухинском уезде. Несколько человек прислуги, среди которых была и Дроздова, согласились и перебрались в Слепухин.

— Но она, я полагаю, была взята в ваш дом не с улицы? Вы видели ее рекомендательные письма, знаете, где она прежде служила?

— Господин следователь, как же я могла видеть ее рекомендательные письма, если нанимала ее бабушка? Мне и в голову не пришло бы интересоваться такими вещами…

— А жаль! Ну а ваш собственный отзыв, госпожа графиня, об этой девушке?

— Честно сказать, до последнего времени я могла бы дать о Жене только самые благоприятные отзывы. Она трудолюбива, исполнительна, о честности я теперь говорить уже не рискую, но казалась она честной, неплохо образованна, обладает приличными манерами, при этом услужлива…

— Самые лестные характеристики! — хмыкнул следователь.

— Да, я хорошо к ней относилась, поэтому случившееся было для меня большим ударом. Я мечтала помочь ей найти свое место в жизни…

— В качестве вашего секретаря?

— Это всего лишь первая ступень. Я сама много внимания уделяю общественному поприщу, и Женя могла бы найти себя на ниве женских организаций. Положение современной женщины в России настолько тяжело, наши права так беззастенчиво попраны…

Маруся села на своего конька и прочла следователю небольшой доклад о целях и задачах феминистских организаций. Следователь пытался направить беседу в нужное русло, но это оказалось непросто — у Маруси большой опыт публичных дискуссий и замечательное умение вырвать инициативу у собеседника, а следователь был джентльменом, да и титулованные особы не каждый день попадали в его скучный казенный кабинет…

Я сочла своим долгом прийти на помощь бедному судейскому чиновнику:

— Маруся, дружок, господин следователь желал бы узнать все, что можно, о Жене, а не о женском вопросе в целом.

— Ах да, извините. Так вот, о Жене. Она была довольно интеллигентной, из благородной, но обедневшей семьи и тяжелым трудом добывала свой хлеб, мечтая о лучшей доле. Такая, знаете ли, бледная, истощенная несбыточными мечтами барышня…

— Бледная — да, пожалуй, — согласился следователь. — Но это не от благородного происхождения, а скорее от бессонных ночей, проводимых не совсем согласно с кодексом обычной добродетели…

— Что вы хотите сказать?

— Прошу простить, но ваша интеллигентная Женя совсем не та, за кого себя выдавала. Мне известно по крайней мере пять имен этой дамы — Евдокия Тушкина, Гюзель Ахмедова, Пистимея Докукина, Фаина Бывшиц и Жаклин Велье. Не будем касаться ее моральных устоев, поверьте, они невысоки, самое страшное в том, что ваша Женя — первоклассная отравительница, которая умеет все продумать заранее, все рассчитать, все предусмотреть и практически не оставляет следов.

Немая сцена в кабинете следователя была достойна пера лучших писателей. Мы с Марусей буквально остолбенели. Господи, какие же мы были идиотки с нашей бездарной игрой в детективов! И за что Господь так милостив к нам? Мы ежедневно обедали за одним столом с профессиональной отравительницей и при этом ухитрились остаться в живых!

— В качестве отравительницы Женя не всегда действовала первоклассно, — заявила очнувшаяся Маруся. — Теперь я понимаю, кто пытался отравить служанок в имении.

— Отравить служанок? О чем вы, госпожа графиня?

Маруся набрала воздуху в грудь и выпалила все о слепухинском отравлении, потом о несостоявшейся автомобильной аварии, о явлении кузена Миши, о старом дворецком, о загадочных смертях нотариуса и адвоката (слава Богу, опустив упоминание о нашем маскарадном визите в Большой Знаменский и сославшись на сведения, почерпнутые из газет, — об убийстве адвоката много писали)… Она не рассказала еще и о половине всех известных нам фактов, когда следователь, вытащив из кармана клетчатый платок, стал нервно протирать взмокший лоб.

— Господи Боже мой, госпожа графиня, и это все правда? Какое жуткое дело… Томов на двадцать потянет. Сразу видно, что речь идет об очень больших деньгах… Ведь в бедных семьях как? Даст муж спьяну поленом по голове законной супруге — двухнедельное расследование, суд присяжных, Сибирь… А у вас все так запутано, да еще и вы сами ухитрились все концы в клубок завертеть.

— Господин следователь, мы не сказали вам главного — старую графиню Терскую, по нашим предположениям, тоже отравили. У нас были документы, которые мы собирали для передачи вам, но Дроздова их похитила вместе с деньгами и ценностями из сейфа, — добавила я.

— А больше никаких сюрпризов у вас не припасено, милые дамы? Кажется, мне на сегодня уже хватит. Сейчас дадите показания касательно смерти графини-бабушки и можете быть свободны. Прошу покорно простить, но мне надо обдумать и сопоставить все факты. На меня словно снежный ком свалился. Вашей прислуге скажите, что сегодня я всех отпускаю и пришлю им повестки на другой день.

Долго еще два письмоводителя наперегонки скрипели перьями, заполняя листы с нашими показаниями, пока судебный следователь не дал нам понять, что аудиенция окончена.

Когда мы вышли из кабинета, Шура и кухарка, дожидавшиеся в коридоре, тихонько плакали. Вероятно, им грезилось, что из кабинета следователя нас с Марией Антоновной выведут в кандалах и отправят непосредственно в арестный дом — многие люди недоверчиво относятся к судебным чиновникам и жандармам, подозревая их в злокозненности. Узнав, что мы свободны, а прислуге сегодня так и не придется давать показания у страшного следователя, Шура и кухарка просто расцвели.

Все вчетвером мы погрузились в экипаж и отправились было к дому, только что не распевая дорогой песни, но потом я вспомнила, что необходимо решить вопрос с установкой телефонного аппарата в моей квартире, и попросила возницу свернуть к телефонной станции.

Как хорошо, что я решилась тронуть свой банковский счет, презрев жалкие недополученные мной проценты. Приятное шуршание купюр в портмоне помогло мне в самые короткие сроки решить вопрос с телефонизацией моей квартиры. Монтера с аппаратом обещали прислать завтра же.

Что ж, завтра я опробую свой телефон, позвонив Легонтову и рассказав о сегодняшнем визите к следователю. Раз уж сыщик взялся за наше дело, нужно доводить до его сведения все новости, но, полагаю, до завтра это терпит.

Обедать нам пришлось чем Бог послал, ибо кухарка, просидев весь день в свидетельской комнате Окружного суда в ожидании так и не состоявшегося допроса у следователя, вернулась домой одновременно с нами и метнулась на кухню, когда все уже мечтали об обеде и просили ее поторопиться. В результате собранная на скорую руку трапеза состояла из баночных сардин, каких-то овощных солений, яичницы с ветчиной, сыра, фруктов и подсохших песочных пирожных, залежавшихся в буфете.