Имоджен Робертсон - Орудья мрака

Обед в Кейвли-Парке оказался достаточно приятным событием, если учесть, что Краудер говорил очень мало, а все присутствующие знали о лежавшем в конюшне теле незнакомца.

На стол приносились разнообразные блюда, члены семейства обслуживали сами себя и друг друга. Поскребывание ножей о тарелки и благотворное воздействие добротной, прекрасно приготовленной пищи служили отличным полифоническим сопровождением к новостям и вопросам сквайра, а также добродушным ответам Харриет и Рейчел.

Краудер слушал их разговоры без всякого интереса и не высказывал своих замечаний до тех пор, пока в ответ на беглое упоминание о замке Торнли в речи сквайра, Харриет не произнесла:

— Дорогой сэр, надеюсь, вы не имеете ничего против моего интереса к подробностям, но мне любопытно, каково ваше впечатление о лорде Торнли. Мы знаем о нем так немного. Каким человеком он был, по вашему мнению, до того как захворал?

Сквайр ответил не сразу — лишь едва заметно отодвинул от себя тарелку. Он сморщил губы и, наверное, впервые за день хорошенько подумал, прежде чем заговорить, а уж когда заговорил, его голос звучал серьезно и взвешенно. Краудеру показалось, что место сквайра занял более содержательный человек, а может быть, Бриджес просто бережно снял и отложил в сторону привычную маску. Анатом принялся рассматривать его со вновь вспыхнувшим интересом.

— Что ж, я постараюсь сказать о нем побольше хорошего.

Сделав неторопливый вдох, он остановил взгляд на своей наполовину опустошенной тарелке, впрочем, было ясно, что, глядя на нее, он видит перед собой нечто иное.

— Я знал лорда в лучшие дни его жизни. Впрочем, мы не состояли в близких сношениях, так как его ранг и состояние были гораздо внушительней моих. Он держался очень надменно, и мне не нравились люди, которые находились рядом с ним. Мне казалось, они презирали своих ближних. Сдается мне, добрые и честные создания из прислуги не приживались в его доме, а те местные жители, любить коих у меня было меньше всего причин, но в коих не раз приходилось сомневаться, всегда добивались у него на службе многого — куда большего, чем стоили их достоинства. — Сквайр медленно перевел взгляд на госпожу Уэстерман, и их глаза встретились. Затем он откашлялся, словно пытаясь избавиться от неприятного привкуса во рту. — Но это всего лишь бесполезные предрассудки, и я не должен говорить плохо о том, чье здоровье так подорвано.

— Насколько я понял, сэр, — впервые за время обеда произнес Краудер, — несколько лет назад лорд Торнли пал жертвой удара?

Кивнув, сквайр слегка пожал своими крупными плечами.

— Я не занимаюсь медициной, господин Краудер, но — да, мне представляется именно так. Когда это случилось, его второму браку не исполнилось еще года. Он почти полностью утратил способность к движению, а говорить и вовсе не в силах. Однако он жив. Что за существование он влачит, трудно сказать, но тем не менее он живет. Вероятно, Всевышний в своем бесконечном милосердии дает ему время раскаяться в юношеских заблуждениях, правда, слуги говорят, что он стал совсем слабоумен.

— Разве у него столько причин каяться? — беспечно спросила Рейчел.

Сквайр сделал вид, что не услышал ее, — подняв голову, он принялся разглядывать углы столовой.

— Мы полагали, что лорд не переживет удара, однако он по-прежнему с нами. Это говорит о хорошем уходе за больным, и все же его судьба кажется мне жестокой — такой я не пожелал бы никому.

— Прошу меня простить, сквайр, — произнес Краудер, — но вы говорите так, словно подозреваете его в более серьезном грехе, чем надменность?

— Возможно и так. Однако это подозрение покуда останется между мною и Богом. Я не стану порочить человека, который не в силах мне ответить, а также мне сейчас не хочется рассказывать неприятные истории в присутствии дам. Я знаю, госпожа Уэстерман, вы выносливы, как настоящий воин, но есть вещи, кои из моих уст не должна слышать ваша сестра.

Рейчел опустила взгляд в тарелку, а Харриет улыбнулась гостю, ласково положив ладонь на руку сестры.

— Как вы думаете, завтра будет дождь? — весело поинтересовалась она, и сквайр принялся обсуждать эту тему. Пока дамы не вышли из-за стола, ничего важного больше не обсуждалось.

Когда вино было налито, а слуги отпущены, Краудер еще раз завел разговор о подозрении сквайра, Бриджес поставил перед собой бокал с вином и покачал головой. Сквозь полуопущенные веки анатом внимательно всматривался в красноватый профиль сквайра. Краудер не прерывал долгого молчания, пока оно не стало гнетущим. Слегка нахмурившись, сквайр принялся рассеянно вертеть изящный бокал Харриет в своих толстых, словно колбаски, пальцах, и Краудер вдруг засомневался: цел ли этот хрупкий предмет?

— Госпожа Уэстерман желает узнать правду о том, что здесь произошло, — констатировал анатом. — Очевидно, она подозревает, что в замке Торнли творятся темные дела, к тому же убийство произошло на ее земле. Госпожу Уэстерман не удовлетворит простой результат дознания — «убит неизвестными».

Пока Краудер говорил, сквайр был весь внимание, о чем свидетельствовало выражение его лица. Бокал он на время оставил в покое. У анатома складывалось ощущение, будто его собеседник вслушивается не только в слова, но и в их тайный смысл. Он чувствовал, что ему выносят приговор.

— Что же, господин Краудер, раз уж вы спрашиваете в такой манере, я отвечу вам, — вяло согласился сквайр. — Однако у меня нет оснований полагать, что это имеет отношение к смерти несчастного. Говоря от имени этого семейства, вы не можете до некоторой степени не расположить меня к себе, впрочем, порой мне кажется, им было бы лучше где-нибудь в другом месте. Несмотря на опыт в большом свете, госпожа Уэстерман не вполне понимает, как тянутся ниточки, связывающие наше здешнее общество. Не понимаете этого и вы. Пусть голова семейства Торнли в некотором смысле обрублена, оно по-прежнему представляет большую силу. Это каменный божок нашего графства. А она хочет постучать в их ворота и крикнуть: «Убийство!» У ее супруга, разумеется, есть кое-какие связи, но их немного. Я могу рассказать вам свою историю, но советую забыть обо всем этом. Возвращайтесь к прежней уединенной жизни, а госпожу Уэстерман убедите в том, что лучше ограничиться свойственными ей обязанностями. — Бриджес потер ладонью подбородок. — Возможно, мой рассказ аллегорично докажет, что в конце концов гораздо мудрее оставить правосудие в руках Господних.

Сквайр поднял глаза и посмотрел Краудеру в лицо. Тот лишь медленно моргнул. Глотнув вина и поудобнее устроившись в кресле, Бриджес начал рассказывать.

— Итак, когда я был юн… ох, около сорока лет назад, задолго до рождения госпожи Уэстерман и первого брака лорда Торнли, на окраине деревеньки Харден, что в двух милях к югу отсюда, убили девочку. Доброе дитя, всеобщая любимица, она отличалась подобающим воспитанием. Были собраны поисковые отряды, и вскоре ее тело нашли. Ее звали Сара Рэндл. Ей было двенадцать лет.