Имоджен Робертсон - Орудья мрака

— Госпожа Сервис, Тичфилдская улица.

Его проводили в скромную гостиную, и он сел в одно из кресел, стоявших возле пустого камина, тем временем госпожа Сервис возилась с сервизом и чайными листиками на своем потрепанном столике для закусок. Гладкая кожа на ее щеках была усеяна красными точечками. Клоуд с радостью попросил бы ее не извиняться за свою маленькую темную комнатку и за девушку с кухни, что, притащив наверх горячую воду, присвистнула и подмигнула, а вовсе не присела в реверансе. На поношенном платье госпожи Сервис виднелись заплатки. И тем не менее все, что касалось ее самой и ее жилища, выглядело опрятно и чисто. Клоуд задумался о том, скольких же гостей ей доводилось развлекать и как она проводила вечера возле этого пустого камина, когда вокруг не было никого и ничего, кроме уличного шума.

Когда пришло время заговорить, Дэниел постарался осторожно выбирать выражения. Он дождался момента, когда можно было взять и попробовать чай — слабенький, потому что заваривался на старых листьях, — высказал свое восхищение, а уж потом упомянул о причине визита.

— Прошу прощения, мэм, но, боюсь, у меня дурные вести.

Госпожа Сервис с крайней осторожностью отставила свою чашку и выпрямилась, готовая проявить мужество. Сердце Клоуда забилось сильнее — по морщинкам на лице госпожи Сервис он понял, что она неоднократно получала дурные вести, и мысленно пожелал ей сил.

— Боюсь, что дама, бывшая, как я полагаю, вашим давним другом, Маделина Брэй, умерла.

Он ждал, что женщина вот-вот заплачет. Но вместо этого плечи госпожи Сервис расслабились, и она улыбнулась стряпчему.

— Ах, нет-нет! Мой дорогой мальчик, я думаю, вы ошибаетесь. Я получила от нее письмо не далее как нынче утром. — Внезапно по ее лицу пробежала волна сомнения. — Хотя я сочла его тон несколько странным. Не похожим на нее.

Клоуд ждал, а на лице женщины начал проявляться страх.

— Вероятно, это было… ах, Боже мой. Неужели, сэр? Вы совершенно уверены — сиделка, Маделина Брэй?

Клоуд отставил свою чашку.

— Да, из замка Торнли. Мне очень жаль. Насколько я могу судить, она умерла в субботу днем. Мои соболезнования.

Госпожа Сервис опустила взгляд на колени. Одна ее рука постукивала по другой, лежавшей на серо-зеленых складках давно вышедшего из моды платья. Некоторое время она молчала. Клоуд начинал догадываться, что эта женщина была сильнее, чем он предполагал.

— У нее была лихорадка, сэр? — спокойно спросила госпожа Сервис. — Она может напасть ужасно быстро. Вероятно, то письмо было первым ее признаком.

Молодой человек откашлялся.

— Прошу прощения, но нет. Боюсь, я вынужден усилить ваши страдания. Ее нашли повешенной в старой хижине на землях поместья Торнли. — Он умолк, не зная наверняка, что именно он может или должен сказать. — Идут споры о том, была ли ее смерть самоубийством или же… чем-то более подозрительным.

Голос госпожи Сервис начал срываться. По ее речи Дэниел понял, что пожилая дама разозлилась.

— Бедняжка Маделина! Ее убили. Она бы ни за что не погибла от собственной руки.

— Но вы же сами сказали, что она составила письмо в не свойственной ей манере.

— Ах, это совсем иное. — Быстро поднявшись, госпожа Сервис выдвинула верхний ящик маленького сундучка, стоявшего под единственным убогим окошком ее комнаты, вынула сложенный лист бумаги и вернулась на свое место.

— Вот это письмо. Я не стану досаждать вам обычной чепухой, какую пишут друг другу женщины нашего возраста. — Она внезапно осеклась, и ее речь почти утратила энергичные нотки. — Я уже начала отвечать ей, господин Клоуд. Полагаю, теперь нет необходимости заканчивать это письмо. Бедняжка Маделина. — Она снова обратилась к листу бумаги, который держала в руках. — Вот отрывок, доставивший мне больше всего беспокойства: «Моя дорогая Беатрис, — это я, господин Клоуд, — я стала задумываться, до какой степени простые люди вроде нас должны вмешиваться в дела наших хозяев. Нынче здесь произошел один случай, ужасающий случай, доставивший мне много печали, и я опишу его тебе в одном из последующих писем, — ах, как же над нами смеются боги, когда мы строим собственные планы, господин Клоуд, — однако он раздражил меня, ибо я полагаю, что имею сведения, способные послужить иным здешним обитателям, однако мне неизвестны некоторые обстоятельства, и я не знаю, должна ли я обо всем рассказать или нет. Вероятно, я не должна ничего говорить, однако над этим домом что-то довлеет. Я раньше уже говорила тебе, моя дорогая, что при всех его удобствах замок — несчастливое, покоржавелое место. Случай заронил во мне подозрения, но я не знаю больших грехов за господином Хью, так что, возможно, я все же сделаю ему намек. Не сомневаюсь, все это кажется тебе бессмыслицей, однако, даже излагая все это, я вижу твое мудрое доброе лицо, и нужный ответ приходит сам собой. Оказывается, нынче вечером мне нужно написать еще одно письмо, так что мне придется заканчивать, оставив тебя в замешательстве на день или два. Прости меня. С искренней любовью, Маделина».

Госпожа Сервис снова посмотрела на Клоуда, и его голубые глаза ответили ей спокойным взглядом.

— Вы знаете господина Хью Торнли, сэр? Полагаю, он сын семейства, в котором служила Маделина.

— Я видел его лишь издалека, однако теперь он подозревается в убийстве сиделки Брэй, мэм.

Она медленно кивнула, а затем проговорила:

— Интересно, что содержалось бы в том, другом, так и не написанном ею письме…

— Мадам, я не знаю средства, способного смягчить рану от потери друга, — снова заговорил Дэниел, и уголки рта госпожи Сервис приподнялись в легком подобии улыбки, словно она полагала, будто ее гость слишком молод, чтобы получить много подобных ран, — однако я составлял завещание госпожи Брэй. Она оставила вам сумму в пятьдесят фунтов. Если вы позволите мне узнать, куда вы хотели бы поместить эти деньги, я могу устроить так, чтобы эти средства были отправлены вам.

Госпожа Сервис выпучила глаза.

— Боже милостивый! Откуда Маделина могла взять пятьдесят фунтов? — Дэниел улыбнулся. — Что ж, как видите, я бедна, господин Клоуд. Пятьдесят фунтов значат для меня столько же, сколько для иных тысяча. Она добра ко мне. — Женщина снова поглядела на свои колени, а затем в очередной раз перевела взгляд на гостя и с любопытством склонила голову набок. — Значит, можно сделать вывод, что она назначила вас своим душеприказчиком. Ну и ну! Пятьдесят фунтов. — Женщина снова опустила глаза на свои сцепленные руки. — Спасибо тебе, голубушка. Хотя с большей радостью я получала бы твои письма, чем все деньги мира. — Она еще немного помолчала, а затем обратилась к Клоуду: — Возможно, вы сочтете, что я не вправе спрашивать об этом, но упоминалась ли в завещании брошь с камеей?