Олег Петров - Стервятники

Это уж потом перестройка, не к ночи будь она помянута, дыхалку пережала, да так крепко, что до сих пор одни конвульсии.

С той поры и громоздятся на байкальском берегу ворохи-горы невостребованного вовремя леса, превратившегося в труху, а неутомимый прибой священного моря - местный люд Байкал озером не кличет - на многие десятки километров «украсил» побережье впечатляющим валом древесной коры и сушняка, в котором и тяжелые черные бревна не редкость.

Висит над Клюевкой неистребимый запах гари от вяло тлеющего годами многослойного пирога из опилок, курится дымок местного вялотекущего существования, совершенно отличного от проносящейся по стальным рельсам Транссиба и асфальту трассы федерального значения жизни, у которой еще классики отмечали тенденцию сверкать лаковыми крыльями, недоступными занюханной провинции. Эффектно сверкать и пролетать мимо.

- ЧТО Ж, НЕПЛОХО. С паршивой овцы. - Рунге прихлопнул ладонью добытую у Штейнов карту. - Так, говоришь, сразу все гостеприимство пропало? Ну, это и понятно. Кому охота старые страхи ворошить. Как, говоришь, Рихард Францевич?.. Мда-с. А не соберется старая карга черкануть родне в Гамбург? А, господин, как там тебя?..

- Садовников Юрий Петрович, - со смехом ответил Юрий. - Старший инженер.

- Пропал ты, Юра, для театра. Так что?

- А сгорели они той же ночью, Евгений Михайлович. Видимо, неосторожное обращение с огнем.

- Оперативен. - Рунге пристально оглядел Юрия, от чего тот ощутил, как к спине прилипла свежая сорочка. - Оперативен. Не наследили?

Юрий отрицательно качнул головой.

- Добро. Премирую. А уж помощничков - сам. Да, вот еще что. Моей Виктоше нигде не вякни, что даже фамилию Шейнов знаешь.

- А кто это такие, шеф?

НЕГРОМКИЙ стук в двери прервал усталые размышления. В вечернем сумраке на пороге выросла крепкая и подтянутая фигура начальника штаба Арсентьева.

- Разрешите, товарищ военком?

- Проходи, проходи. Что у тебя?

- Разведоперсводка за сегодняшние сутки. Дополнили в отношении Гордеева. Зачитать?

- Давай только дополнение.

- «.По показанию пленного бандита банды Гордеева, сам Гордеев с тремя человеками 4 июля переправились через реку Шилка в районе Бянкино, имея при себе запас золота и серебра, цель - уход за границу. Вылавливание бандитов-одиночек чоновцами продолжается. По показанию того же бандита во время перестрелки нашими частями с группой бандитов во главе с Гордеевым районе Ново-Оловское убит брат Гордеева.»

- Не очень складно, но ладно! - улыбнулся Рокоссовский. - Давай, подпишу и - к Клиндеру. Как Юзеф Иванович подпишет, сразу отправляйте в Читу. Хотя. Погоди-ка. Давай мы сразу и приказ накидаем. Пиши: банда Гордеева ликвидирована. Бежавший с тремя бандитами Гордеев преследуется ЧОН. На протяжении всего участка банд нет. Оставшиеся одиночные бандиты вылавливаются местным населением и ЧОН. Комроты ЧОН распустить мобилизованных чоновцев в районе селений Адом, Чикичей, удовлетворив таковых причитающимися деньгами в зависимости от срока пребывания под ружьем каждого. Вменять в обязанности всем вообще чоновцам поддерживать связь между ячейками и уничтожать появляющихся одиночек бандитов. Мои заместители прежние: комполка-два ГПУ товарищ Гуськов, командир дивизиона двенадцатого полка ГПУ товарищ Кащеев. Подпись: начальник Боеучастка, он же Военный комиссар Рокоссовский. Сретенск, девятого июля одна тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Все! Пусть отпечатают и без затяжки - на подпись и на рассылку.

- Слушаюсь, товарищ военком.

Начальник штаба вышел. Рокоссовский потянулся, заскрипев рассохшимся старым креслом, снова устало прикрыл глаза.

Завтра с утра надо начинать вывод войск. Закончилась растянувшаяся на месяц с лишним операция. А поначалу местные товарищи очень легковерно подошли: быстро справимся, не впервой.

Доводы двадцативосьмилетнего командира 27-го кавалерийского полка о том, что многие из белоказаков - местные жители и знают в тайге все тропки, а поэтому выловить их будет непросто, всерьез воспринимали немногие. Те, кто знал, что за плечами красивого и статного поляка уже десяток огненных лет.

В августе четырнадцатого, накинув себе два года, Константин Рокоссовский вступил добровольцем в 5-й Каргопольский кавалерийский полк. Был зачислен «охотником рядового звания» в шестой эскадрон. И начал свою службу. с подвига!

Вызвался сходить в разведку, переоделся в гражданскую одежду, проник в занятое противником местечко, походил по улочкам, повыспрашивал у обывателей всякие пустячки и выяснил точную численность немцев. А потом был бой, в котором ценные сведения свою роль сыграли. Война только начиналась, победу под Ново- Мястом наверх представили в самом лучшем виде, а смельчак, уже крещеный и огнем, получил первую боевую награду - Георгиевский крест 4-й степени!

И закрутилась свинцовая круговерть. Редкостной отвагой и дерзостью отличался в бою молодой драгун: грудь украсили Георгиевские медали 3-й и 4-й степени, где-то гуляли в штабах представления к Георгию 3-й степени и Георгиевской медали 2-й степени. В марте семнадцатого возмужавшего воина произвели в младшие унтер-офицеры.

Но одновременно в сознании Константина неуклонно происходили те же трансформации, что и у сотен тысяч его товарищей по окопной жизни, те же перемены, что и в стране: в конце семнадцатого года выбор был сделан в пользу большевиков, Рокоссовский стал красногвардейцем.

В апреле 1918 года полк расформировывают. Созданный из красных каргопольцев отряд поступает в распоряжение Вологодского Совдепа, бойцы избирают Рокоссовского помощником командира отряда. Первая командная должность! Вскоре отряд оказывается под

Брянском, снова на фронте против возобновивших наступление германцев и австро-венгров. Потом его направляют на Урал, к Транссибу, где вспыхнул печально знаменитый мятеж белочехов. Отряд преобразуется в 1-й Уральский кавполк, а Рокоссовский назначается командиром 1-го эскадрона. Бои с белочехами сменились боями с колчаковцами.

Под началом отважного командира было уже пятьсот сабель - 2-й Уральский отдельный кавдивизион. Но остался прежним лихим рубакой: с тридцатью бойцами в критический момент боя захватил артбатарею противника. И получил за это орден Красного Знамени - высшую награду молодой республики Советов!

В январе 1920 года Рокоссовский - командир кавалерийского полка, которому, вскоре после разгрома Колчака, выпала охрана семидесятиверстного участка русско-монгольской границы вдоль Джиды, левого притока Селенги.

В августе Рокоссовского перевели к новому месту службы в Иркутск - комполка 35-й дивизии 5-й армии. И снова судьба привела на Джиду: против белых отрядов барона Унгерна. Второй орден Красного Знамени украсил грудь командира - большая редкость для того времени!