Жан-Франсуа Паро - Версальский утопленник

— А когда ваш брат попросил вас приготовить яд?

Томмазо Бальбо заколебался.

— Честно говоря, он пожаловался мне, что его дом наводнили крысы, а средство, которое он применяет, на них не действует. Он стал клянчить у меня верное средство против крыс, и я, воспользовавшись найденными у него в саду колючими коробочками дурмана вонючего, приготовил ему то, что он просил.

— Нет ли у этого опасного растения иного названия?

— Я знаю только это. Также…

— И еще, — не обращая внимания на нетерпеливый жест Сартина, прервал итальянца Николя. — Когда вы изготовили состав и передали его брату?

— Точно не помню… В начале июня. Но я заметил, что воспользовался он им не сразу. Также он иногда просил меня ради забавы подменять его. У меня это плохо получалось, и чтобы меня не разоблачили, мне приходилось молчать, а чтобы молчание мое не выглядело странным, приходилось изображать неумеренность в питье.

— Прошу вас, давайте поговорим про изготовление фосфора, служившего вашему брату для недобрых дел.

— Я был уверен, что все его поступки продиктованы страстным желанием увидеть на сцене написанную им оперу, для которой он постоянно придумывал необыкновенные сценические эффекты. Он хотел, чтобы к зрителю в полной темноте вылетала стая призраков, а за сценой звучало торжественное пение — разумеется, в его исполнении. Он так верил в реальность воображаемых им картин, в восторги публики, что иногда казалось, что он уже побывал на своем спектакле!

— Вы говорите об этом с таким волнением…

— Его страсть оказалась заразительной. Тем более что он не терпел никакой критики.

— Обосновавшись в окрестностях Версаля, вы ездили в Париж?

— Однажды по моей настойчивой просьбе брат отвез меня туда. Я хотел посмотреть город. Мы побывали в Нотр-Дам, в галереях Лувра, в Тюильри.

— Мы еще вернемся к вашему подпольному существованию. Как вы узнали, что ваш брат похитил мадемуазель д’Арране?

— Позавчера он прискакал на ферму, где я живу и где он устроил лабораторию для получения фосфора, и привез с собой безжизненное тело мадемуазель, кою тотчас отнес в подвал и запер на два оборота ключа. Я попросил его объяснить, в чем дело. Он отказался, сказав, что речь идет об интересах, превосходящих мое разумение, а потому мне лучше не вмешиваться. Я ответил, что мне надоели его тайны, и попытался заставить его говорить. Тогда он впал в ярость, как некогда в детстве, когда его припадки приводили в ужас наших родителей. Он кричал, что я ничтожество, посредственность, и если я думаю, что он простил меня, то я ошибаюсь: он просто воспользовался мною как инструментом. Потом он стал…

— Что стал?

— Он стал мне угрожать. Мы подрались. Он начал меня душить, и мне с трудом удалось оттолкнуть его. Он отлетел назад и ударился об угол стола. Увы! Он скончался на месте. Стол пошатнулся, задел реторты, те от удара раскололись, осколки покатились, задев тигель с горящими угольями. Огонь вспыхнул мгновенно. Я безумно испугался. Нельзя было терять ни секунды. Схватив ключ, я бросился в подвал и вывел оттуда мадемуазель.

— И где же этот ключ? — поинтересовался Николя.

— В спешке я потерял его.

Вошел слуга и что-то шепнул на ухо Сартину.

— Пусть войдет и будет краток, — изрек министр.

Рабуин вошел и низко поклонился собравшимся. Поискав взглядом Николя, он подошел к нему, и они долго шепотом совещались, вызвав раздражение министра. После чего Рабуин вновь поклонился и вышел.

— Превосходно! — воскликнул Сартин. — Надеюсь, теперь нам объяснят, что происходит?

— Сударь, должен вам сообщить, что ферма, которую мы столь долго искали, обнаружена благодаря дыму, поднимавшемуся над горящим домом. Когда огонь стих, из-под пепла извлекли изуродованный до неузнаваемости труп. И никаких следов вышеозначенного предмета.

— Продолжайте поиски. Вновь полученные сведения подтверждают показания свидетеля. Мне кажется, что свет разума все же позволит нам завершить это изрядно затянувшееся расследование.

— …которое, в сущности, длится всего несколько дней… Могу ли я продолжать, сударь?

— Я просто вспоминаю, с чего все началось… Давайте, господин комиссар, завершайте, и желательно побыстрее.

Николя хлопнул в ладоши, и к всеобщему удивлению в кабинет вкатилась низенькая тучная особа, одетая как простая горожанка; в руках она держала плеть какого-то растения. Испуганно озираясь, она останавливала взор на каждом, пока не дошла до комиссара; улыбнувшись ему, она понимающе кивнула.

— Господин Бальбо, прежде чем эта женщина уйдет, скажите, вы знаете ее? Смотрите внимательно.

— Нет, не знаю, сударь. Впервые вижу…

— Хорошо, не будем настаивать…

— О, как всегда! Не будем настаивать! Похоже, нам снова хотят продемонстрировать эксперименты, которые ни к чему не приводят.

— Иногда верный путь видится не сразу. Еще один вопрос.

Подойдя к незнакомке, он взял у нее из рук растение и помахал им перед носом Томмазо Бальбо.

— Вам знакомо это растение?

— Разумеется. Это плющ.

— Знаете ли вы латинское название плюща?

— Увы, нет!

— Сейчас мы вам его предъявим.

Он протянул Бальбо листок бумаги, тот взял его и прочел.

— Латинское название плюща — hedera. Теперь, сударь, я стал более образованным, и благодарен вам за это, хотя и не понимаю смысла того, что здесь происходит.

— Полагаю, сударь, мы тоже стали умней, и сейчас я вам это докажу.

Впоследствии, вспоминая этот час, свидетели признавались, что ничего толком не поняли, ибо события разворачивались с поистине головокружительной скоростью. Подбежав к стене, украшенной всевозможным оружием, Николя схватил кинжал и, бросившись к Бальбо, схватил его за шиворот, вытащил из кресла и вонзил кинжал прямо ему в живот. Зрители вскрикнули от ужаса, Сартин, побледнев, вскочил и замахал руками. Дальше стало еще интереснее. Вместо крови из живота Бальбо заструился песок, и вскоре на паркете образовалась небольшая песчаная горка. А следом за песком из отверстого чрева, сверкая в лучах заходящего солнца и горящих факелов, выпал универсальный ключ королевы.

Итальянец отскочил в сторону и, словно загнанный зверь, завертел головой в поисках выхода.

— Схватить Томмазо Бальбо! — крикнул Сартин. — Взять под стражу!

Словно предугадав приказ министра, Бурдо вместе с подбежавшим Рабуином набросились на преступника. Бальбо яростно отбивался, но удар по ногам заставил его рухнуть на колени; в этом положении его удалось связать.

— Итак, — начал сияющий Сартин, подбирая драгоценность и сдувая с нее песчинки, — значит, истинный виновник кражи — брат, прибывший из Италии?

— Нет, сударь, вы ошибаетесь. Перед вами Винченцо Бальбо, контральтист из Королевской капеллы. Я обвиняю его в убийстве Ламора, слуги герцога Шартрского, проститута Санома по прозванию д’Асси и инспектора Ренара. Также я считаю его виновным в гибели его брата-близнеца Томмазо Бальбо, чьи останки, определить принадлежность которых уже практически невозможно, найдены на сгоревшей ферме неподалеку от Роканкура.