Жан-Франсуа Паро - Версальский утопленник

— Ты почему нахмурился, Николя? В тот вечер, когда я села перед чашей с чистой водой и взяла в руки карты, я сразу вспомнила о тебе. Теперь это вроде как мои постоянные инструменты. Именно они и привели меня сюда. Внезапно на меня словно озарение нашло, аж голова закружилась.

Наверняка от избыточного потребления крепкой настойки, подумал Николя. В ту же минуту Ноблекур, лукаво подмигнув, постучал пальцами по бутылке с ликером из мирабели.

— Меня пришарахнуло, словно шмеля, которого со всей силой хлопнули шляпой. Вроде как я через себя перевернулась. Внезапно вода замутилась, и на поверхности появились какие-то странные силуэты. Мне стало интересно, в ногах забегали мурашки, я чуть со стула не вскочила. И вот тут-то я тебя и увидела.

— Где?

— Да в чаше с водой. Ты поднимался по лестнице. О нет, это был не простой дом. Даже не могу сказать, где это было. Больше всего похоже на мельницу. Потом я услышала странный звук: клик, клик. А потом зазвонил колокол. И тут… Ох, ужас-то какой! Затем стук. Я почувствовала, что тебе грозит опасность. Ох, да. Нет. А-а!

Обхватив себя за шею толстыми пальцами, Полетта, широко раскрыв рот, задышала, словно выброшенная на берег рыба и, потеряв сознание, медленно сползла с кресла. Николя бросился к ней, одновременно призывая на помощь Катрину. Кухарка не заставила себя ждать: заинтересовавшись посетительницей, она ожидала на лестнице возле двери, в любую минуту готовая прийти на помощь своему хозяину. Полетту уложили на полу, и Ноблекур принялся обмахивать ее веером. После энергичных усилий Катрине удалось расстегнуть корсет. Получив свободу, рыхлое тело словно удвоилось в объеме. После ряда усилий бывшую сводницу удалось уложить на софу, ножки которой тотчас тревожно заскрипели. Сняв с гостьи парик и подсунув под совершенно лысую голову квадратную подушечку, Катрина сунула Полетте под нос флакончик с уксусом. Почувствовав едкий запах, сводница открыла глаза. Придя в себя, она поднесла руку к голове и, не обнаружив парика, визгливо потребовала немедленно вернуть его. Кое-как нахлобучив парик на голову, она приподнялась и велела налить ей стакан живительной настойки из мирабели и залпом осушила его. Затем, оттолкнув протиравшую ей уксусом виски Катрину, она села на софе. Оскорбленная до глубины души кухарка вылетела из комнаты. Своими заботами Катрина невольно размазала грим на лице Полетты, и теперь оно являло собой подобие палитры художника.

— Вот видишь, до чего ты меня довел, — плаксивым голосом проговорила бывшая сводница. — Увидев, что ты в опасности, я чуть копыта не отбросила.

— Нисколько не желая повторения вашего обморока, позволю себе заметить, что слова ваши прозвучали весьма расплывчато.

Лицо ее приняло жалостливое выражение.

— Я с тобой согласна. Конечно, мне бы и самой хотелось, чтобы там все показали пояснее, но, как видишь, больше я сказать тебе не могу. Нет, не припомню, ничего там ясного не было.

Совершенно пав духом, она попыталась встать, но зашаталась, и Николя бросился поддержать ее, а господин де Ноблекур вызвал звонком Катрину. Когда та вошла, почтенный магистрат, сделав вид, что не замечает ее обиженной физиономии, попросил ее вызвать фиакр. Николя помог Полетте спуститься с лестницы, кою та преодолела с большим трудом, тяжело переставляя ноги с одной ступеньки на другую. Тем временем вернулась Катрина и привела с собой экипаж, разъезжавший перед церковью Сент-Эсташ. Под насмешливыми взорами любопытных сорванцов, что помогали в пекарне, Полетту запихнули в экипаж, Николя назвал адрес и, заплатив кучеру, вернулся к господину де Ноблекуру.

— Однако сегодня вечером я здорово развлекся! — то ли в шутку, то ли всерьез произнес бывший прокурор. — Оказывается, я еще могу вскружить голову даме!

— А почему бы и нет? Это результат вашего внезапного помолодения. Впрочем, во всем виноват Вольтер. Если говорить честно, что вам напомнила эта сцена?

— Если хотите знать мое мнение, то от кого бы ни исходило предупреждение, не пренебрегайте им. Возможно, она действительно обладает способностями, о которых прежде не знала сама, и, питая к вам определенную привязанность, она захотела предупредить вас, ибо в этой женщине наличествует удивительная смесь явных пороков и скрытых добродетелей. Либо же ее побудили сделать подобный шаг, и тогда она сама являет собой предупреждение. В любом случае речь идет о вашей жизни. Поэтому повторяю: будьте осторожны и не рискуйте понапрасну. Похоже, вы ступили на запретные территории и вас хотят остановить, пока вы не продвинулись дальше. Мыс бурь.

— И что же?

— Я старый скептик и не верю ни прорицателям, ни в прорицания. Хотя…

— Опасность издавна следует за мной по пятам, словно тень. Но она никогда не заставит меня отступить.

— А я достаточно давно знаю вас и потому не стану давать вам советов. Остается лишь уповать, чтоб осторожность, призвав на помощь мудрость, взялись руководить вашими шагами. Будущее покажет, оно — самый лучший предсказатель. Что же касается нашей Полетты, то мне кажется, ее пророческий дар просыпается главным образом после усиленного потребления ее любимой ратафии. Однако что за женщина эта мегера! И все же я питаю к ней дружеские чувства — в той мере, в которой она питает их к вам.

— Антуанетта и Луи многим ей обязаны, — задумчиво проговорил Николя.

— И еще. Отрывок из партитуры, который вы мне передали, той, что нашли в кармане утопшего Ламора. Я расшифровал его и даже сыграл на скрипке. Это партия для сопрано, из тех, которые обычно поручают исполнять кастратам.

— Кастратам! Но ведь во Франции нет кастратов.

— Ах, друг мой, ваше неведение меня изумляет! Ведь вам по долгу службы следует быть в курсе всех сплетен, как придворных, так и городских. Я расспросил нашего друга Бальбастра. Он ваш покорный слуга и просил вам это передать. Не кривитесь, дорогой! Он сообщил мне, что в королевской часовне в Версале до сих пор поет немало кастратов, и уточнил, что в последние недели королева по причине беременности засыпает только после того, как подышит свежим ночным воздухом.

— Но какое это имеет отношение?..

— Ах, черт бы побрал этих торопыг! Слушайте меня. Его Величество вместе с братьями и невестками решили, что музыка может помочь королеве наладить сон. Музыкантам и певцам, среди которых и наши кастраты, велели исполнять кантаты. А так как королеве несказанно надоели толпы жителей Версаля, собиравшихся в парке послушать ночные концерты, то в садах Трианона для певчих соорудили специальные беседки. Не знаю, помогут ли эти сведения вашему расследованию. Во всяком случае, я сообщил вам все, что мне удалось узнать.