Николай Свечин - Мертвый остров

Долина Тыми, сколько видит глаз, обработана. Лучшие земли отведены для тюрьмы и воинской команды, те, что похуже, отданы поселенцам. Вызревает даже пшеница! Правда, не всегда и не у всех. Лыков обнаружил редкие на Сахалине покосы и выпасной луг, по которому скиталось чахлое стадо.

Экипажи остановились перед домом окружного начальника. Навстречу им, предупрежденный телеграммой, тут же вышел хозяин.

– Здравствуйте, господа! Я сотник Бутаков, звать Арсений Михайлович.

Тымовский начальник оказался крепким мужчиной лет сорока, с седой бородой и серьезными, чуть угрюмыми глазами. В лице его проглядывали бурятские черты, как это часто бывает у забайкальцев.

Лыков с Таубе назвались, опустив свои придворные и свитские звания, и прошли в дом. Бутаков велел ставить самовар. Сам усадил гостей, пристроился напротив, подпер седую голову и посмотрел вопросительно.

– Арсений Михайлович, расскажите, как произошел вчерашний побег, – попросил Лыков.

– Лучше меня это сделает смотритель, я уже послал за ним.

– Хорошо. А что предпринято для погони?

– А об этом лучше спросить у начальника Тымовской воинской команды.

– За ним тоже послали? – уточнил Таубе.

– В это время дня посылать за капитаном Мевиусом бесполезно.

– Это почему же? – нахмурился барон. – Ему была дана телеграмма о моем прибытии.

Бутаков вздохнул, посмотрел в окно, потом в потолок. Наконец пробурчал:

– А! Сам виноват! Извольте: капитан Мевиус с утра до вечера пьян и руководить не может.

Таубе встал.

– А кто может? Кто на самом деле командует ротой?

– Вчера вернулся из отпуска штабс-капитан Бисиркин, и мы тут облегченно вздохнули… Поверьте, господин подполковник, – катаклизма! Тяжело мне, как начальнику округа, исполнять свои обязанности, не имея помощи от военных. Сергея Ивановича не было пять месяцев… у него грудь хунхузами прострелена, надо следить, я понимаю… Но эти пять месяцев прямо хоть пропадай!

– А другие офицеры?

– Есть еще два поручика, но оба с ленцой, службой не интересуются. Только в Дербинском сидит приличный офицер, и все!

– Почему молчали, не сообщили генералу Кононовичу?

– Не люблю доносов, – коротко ответил Бутаков.

– А служить за двоих, извините, любите?

– Да уж привык.

– Понятно, – Таубе надел фуражку. – Я сейчас иду в роту. Вернусь через тридцать минут. Без меня прошу совещание не начинать.

Бутаков с Лыковым остались вдвоем. Алексей присматривался к тымовскому начальнику. Кононович очень его хвалил: честен, деятелен, независим. Терпеть не может сплетен и доносов, что только что и подтвердилось. Никого не боится. Всех ссыльнокаторжных в округе (а это больше трех тысяч человек) знает не просто по именам, но и в лицо и по характеру. С семи часов утра каждый день принимает прошения и решает их тут же, без проволочки. Справедлив, что особенно ценит каторга. И набожен: лично изготовил резные вставки для царских врат здешнего храма.

Почувствовав, что его изучают, Бутаков спросил:

– А вы заместо Ипполита Ивановича будете?

– Да. Господин Белый убыл в отпуск по личным делам. Наследство получает.

– В любимой Малороссии?

Алексей улыбнулся и подтвердил это.

– Сколько же вы у нас пробудете?

– До осени.

Сотник неодобрительно покачал головой:

– Только-только в дела войдете, и сразу уезжать… Какой из вас, извините, работник? Не иначе как за провинность сюда турнули?

– Да. Так вышло, что я одного негодяя в окно выкинул. Вместо того чтобы арестовать… Решили меня за это проветрить.

– Тут полно таких, кого я и сам бы с удовольствием выкинул. Например, тех пятерых, что утекли. А почему вы не у себя в округе, а к нам приехали?

– Генерал воспользовался тем, что я оказался под рукой, и велел произвести здесь расследование. Я же сыщик. В Департаменте полиции занимаюсь розыском и задержанием особо опасных. Много народу вам сюда поставил…

Бутаков впервые улыбнулся.

– Сыщик! Это хорошо. А то у нас дознанием занимаются отставные фельдшеры. Такое лепят – хоть святых выноси!

Тут распахнулась дверь и быстро вошел, почти вбежал, человек. Невысокий, с большими усами, лицо обветренное и какое-то властно-усталое. Такое бывает у людей, много лет без отдыха отдающих распоряжения…

– Позвольте представиться: смотритель Рыковской тюрьмы титулярный советник Ливин Федор Никифорович.

Смотрителя Кононович тоже хвалил, но с оговорками. Деятелен и опытен. Тюрьма его самая образцовая на всем острове. Но при этом чрезмерно, болезненно жесток. Телесные наказания назначает за любой пустяк. Суровый уже до самодурства. Каторга приговорила его к смерти. Определенный для этого арестант сумел только ранить Ливина в бок. С тех пор в тюрьме уверены, что смотритель «носит под низом железную рубашку». А покушавшегося застрелили на месте…

– Надеюсь, новый батальонный командир снимет наконец этого пьяницу! Нам с Арсением Михайловичем трудно держать каторгу в узде. Эти гадины совсем распоясались! А караул? Солдаты разнузданны, офицеры ленивы, ротный вечно пьян. Вот, надо погоню снарядить, а распорядиться некому! Слава Богу, Сергей Иванович вернулся, этот наведет порядок!

Словно на заказ, послышался топот сапог, и в комнату ввалились Таубе с Бисиркиным. Штабс-капитан радостно пожал Алексею руку:

– Вот и свиделись!

Таубе с Ливиным представились друг другу, после чего барон объявил:

– Господа! Капитан Мевиус от командования ротой мною отрешен. Его сейчас даже добудиться не сумели – лежит без чувств. Небритый, в исподнем – тьфу! На место ротного командира мною поставлен штабс-капитан Бисиркин.

– Ура! – закричали тымовцы. – Сейчас дело по-другому пойдет!

Стало ясно, что они нарочно подвели Мевиуса под монастырь… Ну и пусть: для службы польза.

Совещание началось. Сыщик первым делом задал главный для себя вопрос: куда направятся беглецы? Тымовцы хором сказали: конечно, к Татарскому проливу.

– А почему не к Охотскому морю?

Ответил на правах старшего Бутаков:

– До Татарского пролива два дня пути. А то и меньше. Думаю, они уже там. Залегли где-то на побережье и ждут погоды.

– То, что ребята могли уйти на восток, вы исключаете совершенно?

– Да. Они же не умалишенные. Вы не были на берегу Охотского моря, а я бывал. Там либо с голоду подыхать, либо гиляцкую пулю ловить. Зачем, скажите, беглым идти в обратную сторону от своего спасения? Материк-то на западе!

– А в Японию?

– Какую еще Японию? Скажете тоже…

Лыков обратился к Бисиркину:

– Стало быть, никакой погони от вас не требуется?

– Так точно! – ответил Сергей Иванович. – В Александровском округе воинская команда вдвое больше нашей. Сами управятся.