Николай Свечин - Мертвый остров

Тайга вокруг делалась все ниже и ниже. Иногда она совсем мельчала – там пролегали болота. Слева в Тымь вошла река Ныш, и русло стало еще полноводнее. Вдруг за очередным поворотом открылась поляна, а на ней – толпа людей с ружьями. Барон схватился было за винтовку, но Передерий его остановил:

– Ваше высокоблагородие, это гиляки. Видать, что-то случилось. Причаливаем!

Собаки с характерными торчащими ушами сбежались к урезу воды и принялись яростно лаять. Так уж повелось на всем Сахалине: русские собаки облаивают гиляков, а гиляцкие – русских. Ефрейтор не обратил на шум никакого внимания. Он выпрыгнул из лодки и пошел к инородцам. Когда же на топкий берег ступил Лыков, все собаки сразу разбежались. Тогда и подполковник решился вылезти.

Два десятка людей обступили Передерия и громко кричали, все разом. Тот что-то сказал, короткое и веское. Гиляки тут же замолчали и расступились. На земле лежали люди. Алексей подошел поближе. Это оказались пять инородцев, разного возраста, но с одинаково коричневыми от табака лицами. Они были убиты из огнестрельного оружия.

– Кто это сделал? – спросил Таубе. – Беглые?

Вперед вышел старик с какой-то серебряной бляхой на шее и ответил на хорошем русском языке:

– Мы не видали, капитан. Пришли, они лежат. Но, кроме беглых, другим некому!

Лыков заметил, что одному из убитых пуля вошла прямо в лоб и вышла из затылка. Но не до конца, поскольку застряла в затылочной кости. Сыщик присел над трупом, ножом выковырял пулю и стал ее рассматривать. Интересные дела…

Между тем разговор продолжался. Передерий указал батальонному командиру на самого пожилого из убитых. Черты его отличались свирепостью и властностью.

– Это, ваше высокоблагородие, есть знаменитый Чубук. Охотник на беглых. До пятидесяти их самолично застрелил! Отлилась ему, гаду, каторжная кровушка…

В голосе ефрейтора слышались нотки одобрения. Другие линейцы его поддержали:

– Ишь, рыло, черт нерусский! Стоко православных загубил!

– Отбегался, сарданапал!

Передерий продолжил:

– Другие под стать ему: Юскун, Чурка, Плетун и Часы. Два сына, значит, брательник и племянник. Семейное у них дело было – людей убивать. Ежели мы – «меделяны», то этих промеж себя называли «шакалами».

– За что? Ведь убийства беглых разрешены властью. Если те отказываются сдаться.

– Это, конечно, так, но можно и живьем приводить! Все же люди, не собаки. А эти живых не брали. Они, как найдут свежий след, сразу идут по нему. Сыскав беглых, издали начинают грозить оружием. Предлагают сдаться. Кои сдавались, тех «шакалы» тут же убивали. А ежели кто смелый давал отпор, поджимали хвосты и убегали…

– М-да. Почему же власти потакали?

– Не могу знать, – ответил ефрейтор. Помолчав, добавил: – Надо полагать, им все равно, живого вернут или мертвого. С мертвым даже меньше хлопот.

Гиляки не переставали шуметь. Они тянули Передерия за рукав в сторону кустов. Он сходил поглядеть, вернулся и доложил:

– Следы, много. Человек десять-одиннадцать. Ведут к востоку. Надо полагать, тут они слезли с лодки и пошли пешком.

Таубе развернул карту и нахмурился.

– Шурка Аспид решил сесть на корабль не в Ныйском заливе, а ближе, в Набильском. До него отсюда тайгой верст двадцать. Если бы они не ушли с реки, мы бы их скоро догнали. А теперь… Теперь все зависит от наших ног. У них около часу преимущества. Ходу, ребята, ходу! Збайков остается при лодке, остальным изготовиться к пешему броску. Время сбора – пять минут.

Голому собраться – только подпоясаться. «Меделяны» сбросили шинели, чтобы сподручнее было бежать. Лыков надел заранее уложенный ранец, подвесил подсумки с патронами. Сказал Ваньке Пану:

– Жди нас здесь. К вечеру или мы вернемся, или я пришлю тебе замену.

Потом сыщик пошел к Таубе. Тот тоже возился с подсумками. Алексей протянул ему добытую пулю.

– Взгляни. Ничего не замечаешь?

– Ну-ка… Ух ты! Она от винчестера!

– Именно. А у убитого часового была бердана.

– Ни хрена себе! Значит, у них две винтовки?

– Значит, две. Купили, когда готовились к побегу. Фельдфебель, шкура, не все рассказал!

Таубе выстроил полуотделение и сообщил:

– Ребята! У них две винтовки, а не одна. Смотрите в оба!

– Осмелюсь доложить, – подал голос Передерий. – Может, ружей и больше. Беглых, мы думали, пятеро, а следов-то до дюжины. В одну лодку бы не поместились. Кто-то Шурку тут уже дожидался.

– Так пойдем и выясним кто. Бегом… вперед!

Боевой порядок получился следующий. Ефрейтор шел передовщиком, за ним – Лыков, потом Таубе. «Меделяны» хотели поставить батальонера в конец, но он не позволил. Поэтому пять линейцев замыкали колонну. Быстро выяснилось, что оба высокоблагородия ходят по лесу не хуже солдат. Восемь человек бежали молча, почти не производя шума. Густой подлесок замедлял движение, но был для опытных людей проходим. К тому же погоня шла по уже проделанной тропе. Местность оказалась аховой: невысокие холмы и распадки, а в каждом распадке по болоту. Так они бежали два часа, и никто не сбился с дыхания. Однажды мелькнули по правую руку два озерца, очень похожие. Передерий шепнул на ходу:

– Называются Близнецы. Значит, идем к устью Набиля…

И еще поднажал.

Вдруг, когда люди уже начали уставать, ефрейтор внезапно застыл как вкопанный. Все тоже замерли. Секунда, вторая… Лыков обернулся. Барон знакомым жестом приложил ладонь к виску, тут же отдернул ее и скомандовал:

– Рассыпься!

Люди метнулись в стороны от тропы, и вовремя. Раздался выстрел. Пуля с коротким просящим свистом пролетела между ними. «Жалится, душу ищет», – вспомнил Алексей солдатскую присказку, падая лицом в колючую хвою.

Все мгновенно распластались по земле. Лыков прицелился и пустил заряд в куст боярки, откуда их обстреляли. Сразу перекатился вправо, а ответная пуля ударила в то место, где он только что был.

– Однако…

«Меделяны» открыли густую пальбу. Но едва рядовой Одинцов двинулся вперед, как тут же получил ранение в ключицу. Невидимый стрелок постоянно менял позицию и в одиночку сдерживал семерых. Судя по скорострельности, он был вооружен повторительной винтовкой [34]и представлял поэтому серьезную угрозу. Лыков осерчал:

– Ну хватит! Прикройте меня, но сами не лезьте.

Пальба усилилась. Лыков подобрался, сделал шаг в сторону – и исчез…

Он заложил большой крюк слева, ориентируясь по выстрелам. Сыщик шел быстро и бесшумно, держа бердану на руке. Через пять минут он уже заходил врагу за спину. Человек во всем сером энергично курсировал между соснами. Выстрел – перебежка, выстрел – перебежка… Хорошо бы взять его живым, подумал Алексей, и в этот момент его учуяли. Серый стремительно развернулся, пришлось стрелять ему в сердце. Упал… Пальба тут же стихла, и раздался треск сучьев. Таубе с «меделянами» выскочили из кустов. Лыков нагнулся над убитым и стащил с него башлык. Открылось раскосое смуглое лицо.