Наталья Андреева - Мы поем глухим

— Помилуйте, барыня, да господа офицеры меня со свету сживут! — юлил смотритель. — Как же я отдам вам курьерскую-то тройку?

— Господа офицеры если и дадут тебе что-то, то только на водку! Да и того не дождешься.

— Это верно. Денег-то у них нет, один гонор. Подай то да подай се, яде человек государственный! А я какой? Только государство наше одних голубит, а других палкой бьет. Они получат свое, да в столицу, к благородным дамам, таким, как вы, ручки целовать. А я в этой дыре так и загнусь, света белого не видя! Жалкий я человек, — смотритель даже прослезился.

— Я дам тебе два рубля.

— А ручку пожалуете поцеловать?

— Пожалую, — улыбнулась она.

— Эх! — махнул он рукой. — Забирайте! Такой красавице грех не угодить! — и он истово припал к руке, которую она протянула для поцелуя.

Арман Рожер с неприязнью наблюдал эту сцену.

— Хватит дуться, — сказала ему Александра, когда лошади тронулись. Резвая тройка понеслась как птица, за ней полетела другая.

Француз с неудовольствием оглядывал тесную кибитку, в которой они теперь ехали взамен просторной кареты. Александре пришлось сидеть к нему вплотную, их бедра и колени соприкасались.

— Хотите, со мной поедет Адель? — спросила она, заметив его нервозность.

— Да, так будет лучше, — признал Арман Рожер.

— Вот видите! В который уже раз я оказываюсь права! А ведь я вас предупреждала!

— Вы ужасная женщина, мадам! — не выдержал француз. — Вы не дама!

— Дама, еще какая дама! — звонко рассмеялась она. Ямщик даже обернулся на них. — Просто я не хочу тащиться по этим дорогам месяц! И еще мне не терпится поскорее избавиться от вашего общества!

— Это желание взаимно, — мрачно сказал месье Рожер.

Прошло еще несколько дней, которые они провели в пути. Наконец Александра сказала:

— До Иванцовки осталось сорок верст.

— О счастье! — обрадовался француз.

— Зря вы так радуетесь. Это будут самые трудные версты на нашем пути. Надеюсь, что санный путь достаточно крепок. Снегу в эту зиму выпало много, это хорошо.

— Только русские могут так радоваться снегу!

— Знаете, как у нас говорят? Будет снег — будет и хлеб. Но вы, сударь, далеки от сельского хозяйства.

— А вы?

— Я? Я выросла в деревне, — пожала она плечами.

Чем ближе к дому, тем ярче были воспоминания. «Скоро я увижу сына, — радовалась Александра. — Увижу Мари, Юленьку, своих племянников…» Ей не терпелось. Все чаще пригревало солнышко, весна еще не вступила в свои права, она только-только началась, но небо уже было высоким и каким-то особенно синим, а солнце ослепительно ярким. В полдень звонко звенела капель, и этот звук был самым радостным, какой только можно было себе вообразить!

Глядя на белый снег, сверкающий на солнце, словно россыпи алмазной крошки, Александра невольно щурилась. Ямщик тоже радовался хорошей погоде и погонял лошадей:

— Э-э-э… Давай, родимые! Дава-а-а-ай!!!

Это протяжное «давай» эхом разносило по всей округе. «Жаль, что колокольчики разрешены только для курьерской почты, — подумала она. — Эх, как было бы весело лететь под радостный перезвон, словно на крыльях! Домой!!!»

В Иванцовку выехали, едва только рассвело. Александра рассчитывала добраться туда засветло, хотя она прекрасно знала, что такое сорок верст по отвратительной дороге. Но день уже заметно прибавился, и это было на руку. Если бы не выпало столько снега, то на пути к отдаленным деревням остались бы одни сплошные ухабы и путники доехали бы чуть живыми. Но по глубокому снегу сани ехали, словно по маслу, из-за ночного мороза и короткой дневной оттепели на сугробах образовалась толстая ледяная корка, которая порою с хрустом ломалась под полозьями, словно сахарная глазурь на торте. Ехать было весело, даже крошка Адель приободрилась. Александра обещала ей теплую комнату и никаких клопов.

— А помыться, мадам?

— У тебя будет столько горячей воды, сколько ты захочешь, — улыбнулась она.

Адель в восторге захлопала в ладоши.

«Одну няню взять в дорогу для Мишеньки или две? — волновалась Александра. — Есть еще Адель, она нам поможет…»

Когда вдали показались крестьянские избы, у Александры екнуло сердце. Здесь прошло ее детство. В наступающих сумерках они подъехали к барскому дому. Александру неприятно удивило царящее здесь запустение. Так лениво к своим обязанностям дворовые относятся лишь тогда, когда нет хозяев. Дорожки оказались не расчищены, на крыше лежал сугроб, следов вокруг дома почти не было. И это при Марии Васильевне, которая проявила себя как замечательная и рачительная хозяйка?!

«Что такое могло случиться?» — всерьез заволновалась Александра.

— И это ваш дом? — ехидно спросил месье Рожер и с усмешкой посмотрел на покосившиеся дворовые постройки. Рядом с ним уныло стояла Адель, которая потеряла всякую надежду на горячую воду и теплую комнату.

— Я сама не понимаю, что могло случиться? — занервничала Александра.

Видимо, их заметили, потому что дверь натужно заскрипела. На крыльцо вывалилась дебелая белесая баба в накинутом на плечи тулупе. Вглядевшись в лицо Александры, баба охнула и чуть было не осела в сугроб:

— Барыня! Осподи! Откуда вы взялись-то? Люди!!! — истошно закричала она. — Барыня приехали!!! Графиня!!!

— Где Мария Васильевна? — строго спросила Александра. — И где мой сын? Они, надеюсь, дома?

— Дома, только… Они у себя дома.

— Я не понимаю… У себя?!

— В усадьбе графа Михаила Алексеевича, — важно сказала баба. — Как вы уехали, так они туда перебрались. Там и живут с тех пор.

— А разве ее не отобрали, эту усадьбу?

— Да кто ж ее отберет-то, барыня? Побойтесь Бога! Михаил Алексеевич, хоть и маленький, но барин. Граф! Всё в округе его, и леса, и поля, и холопы, какие только есть, а Мария Васильевна, пока он в лета не вошел, всем этим хозяйством заправляет.

— Выходит, она меня обманула, — упавшим голосом сказала Александра и резко развернулась к своим спутникам: — Едем!

— Куда, мадам? — растерялась Адель.

— Ко мне домой!

— А это что? — кивнул месье Рожер на заваленный снегом дом.

— Это огромная ложь, которой меня почти год пичкала моя родная сестра!

— Барыня, куда ж вы?! — истошно закричала ей вслед баба в тулупе. — Неужто и чаю не попьете?!

Александра, не обращая на нее внимания, запрыгнула в тесный возок и крикнула ямщику:

— Едем!

— Что все это значит? — спросил месье Рожер, на этот раз садясь рядом с графиней.

— Меня обманули! Моя семья вовсе не подвергается преследованиям из-за моей опалы! А причины обмана я вскоре узнаю!

Она была в бешенстве. С какой целью Мари это сделала? И как на самом деле обстоят дела? То, что все далеко не так, как писала ей сестра, Александра уже поняла. Что ж, она не зря проделала такой долгий путь.