Александр Холин - Империя полураспада

Но, усвоивший от родителей манеру собственника и хищника, ребёнок уже не способен свернуть с выбранного пути и старается сломать не только игрушку, а подавить любого подвернувшегося сверстника. Такие создают вокруг себя привычное каркающее, дерущееся чёрное общество, начиная от городской вороны до такого же цвета лимузинов.

И всё же стремление достигнуть чего-то заветного, запредельного, которое было когда-то достоянием человека, остаётся у каждого. Это и называют «потерянным раем». Если философы и альтруисты смогут объединиться на земле, создать общество с единственным запретом: не пускать в него хищников, как сделали это кунгурские старообрядцы, то развитие человечества примет совершенно иной путь.

Вот и сейчас, четверо мужчин во главе со старцем Смарагдом поднимались на пик Очищения. Через эту мистерию проходит каждый, кто готов посвятить себя возрождению цивилизации и воскрешению планеты – освобождению от засилья непрошеных насельников.

Что для этого надо? Не так уж и много, тем более, что Знатнову пришлось участвовать в молебне за предотвращение новой войны, которая должна стать последней. То есть, треть пути уже пройдена. Но Смарагд обязан был предупредить о неизвестности исхода после обряда очищения, а это значило только одно – невозвращение в покинутый мир. У любого согласившегося на мистерию существовала реальная возможность не вернуться из заветного Зазеркалья. Собственно, какое же оно заветное, если хранит в себе кучу опасностей?

О подобной опасности предупреждал священник Иофор бежавшего из Египта Хозарсифа. Тот согласился на мистерию очищения и после обряда, поднявшись на Синай, получил имя Моисей, то есть Спасённый. Обряд очищения не устарел и в наши дни, только не каждый к нему обращается, не всякий к нему готов, да и не каждому он нужен. А вот Знатнов понял, что нельзя отвергать то, что Господь бросает к твоим ногам. Нельзя отказываться от такого подарка, потому как второй возможности не предоставится никогда. К сожалению, всё нужное и прекрасное бывает только один раз. Это закон Божьего мира.

Поэтому он с лёгким сердцем согласился на мистерию распятия и деловито, без какой-либо горячности, поднимался вслед за Смарагдом на пик Очищения.

Терёшечка с Будимиром замыкали шествие. Поначалу мальчика хотели оставить, но тот поднял чуть ли не бунт. Смарагд махнул рукой и разрешил.

Вверху холод пронизывал насквозь до последней клеточки. Здесь жаловаться было поздно, да и некому. Поэтому мальчик сосредоточенно семенил за Александром Викторовичем и пытался не думать о холоде. Всё бы ничего, только пронизывающий шквальный ветер, легко забирающийся под любую защитную одежду и носящий мёртвое имя Шуга, постарался достать всех четверых, вторгшихся в его владения. Северная Шуга никогда не отпускает попавших ей в лапы, разве что заставят отпустить. Но заставить дикий северный ветер делать что-либо против своей царственной воли – пустое занятие с убиванием времени.

Идти пришлось недолго. Все четверо вышли на самое высокое скальное место в этом районе. Горный ландшафт под ногами был великолепен: тут и там сквозь кучевые облака пробивались хребты Уральских гор, и заснеженные вершины, перемешиваясь с облаками такого же цвета, создавали обманчивое видение широкой твёрдой равнины, протянувшейся до самого горизонта.

На высокогорной площадке прямо в центре был вкопан крест с распнутым Иисусом Христом. Статуя на кресте была выполнена так искусно, что казалась, почти живой. У Знатнова мурашки пробежали по телу, но на этот раз не от холода, а от поражённого воображения.

Более того, на земле неподалёку лежал ещё крест, сколоченный из брёвен – как раз для кандидата, согласившегося пройти мистерию. Ведь к обряду очищения допускался только добровольно согласившийся на это, к тому же прошедший таинство исповеди, покаяния и соборования. [56]Знатнов чувствовал, что мистерия принесёт ему не только пользу, но придаст силы для борьбы со злом на планете. А готовых к сражению было ещё так мало!

Четверо, прибывших на пик Очищения, встали на колени перед вкопанным в землю распятием и старец Смарагд принялся читать: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма своима осенит тя, и под криле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его…». [57]

Пока Смарагд речитативом возгласил псалом царя Давида и на удивление снежный ветер утихомирился, будто послушался молитвенника, да и колючий холод как-то обмяк. Чем дальше читал старец молитвы, тем спокойнее становилось Александру Викторовичу, тем сильнее верил он в необходимость мистерии.

Сзади за плечо его тронул Будимир:

– Пора, братове, Господень час настал. Зде надоти приять истину.

Знатнов встал, оглянулся. Терёшечка с Будимиром уже приготовили для него крест, протерев брёвна и смазав каким-то жиром. Рядом на земле лежала бухта крепких верёвок.

Знатнов подошёл к приготовленному для него ложу, полностью разделся, лёг на бревно спиной и раскинул руки в стороны. Терёшечка с Будимиром принялись привязывать к перекладинам его руки, ноги и даже перепоясали в пояснице.

Потом, кряхтя и отдуваясь, но всё же подняли крест торчком. Конец его провалился в выкопанную заранее лунку и Знатнов оказался распятым прямо напротив Сына Божьего. Разница состояла лишь в том, что Александра Викторовича не прибивали к дереву гвоздями. Да этого и не требовалось, потому что человеку, распятому на кресте, было и без гвоздей не очень-то сладко.

Старец Смарагд и двое его помощников отошли чуть в сторону. Неизвестно откуда перед старцем появился раскладной аналой и на нём раскрытая книга, но это ничуть не помешало. Наоборот, речи священника стали громче и раскатистее. Казалось, он призывает все земные и небесные силы пожаловать на мистерию посвящения. Стать свидетелями совершаемого действа, ведь такое происходит нечасто. Вдруг всё окружающее пространство пронзил вертикальный луч света, одним концом своим уходящий в Космос. Другим – пронзивший толщу земли вплоть до Адамова черепа. Именно такое распятие изображается на епитрахилях схимников, да и у старца Смарагда было то же самое.

Сам Знатнов, когда его привязывали к перекладине, и уже потом, находясь лицом к лицу с изображением Сына Человеческого, некогда распятого по-настоящему за грехи людские, не чувствовал холода, как будто стужа действительно отступила, подчиняясь молитвам пришедшего с ним старца.

Отсюда, с креста, хорошо была видна нагорная облачность, в которой где-то находилась граница двух миров и откуда выныривала горная тропинка, привёдшая их сюда. Оказывается, очень легко проникнуть в Зазеркалье или какой-нибудь потусторонний мир, надо только захотеть этого и не бояться нарушить государственную границу. Возникновение светового луча Знатнов воспринял так, будто копьё Лонгина [58]вонзилось ему в правый бок.