Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска

— Из ближайшего ателье доставь фотографа. Пусть возьмет необходимое: аппарат, треногу, пластины. В случае сопротивления разрешаю применить силу физическую. Живо!

Первым прибыл в золотом пенсне, во фраке, соломенном канотье, чем-то неуловимо похожий на пиявку месье Лаверн — фотограф. Нервно поглаживая маленькие, завитые кверху усики, он попытался возмущаться.

— У меня, пардон, сеанс! Меня ждет с семьей губернский предводитель коллежский секретарь Ознобишин! Я протестую... — лепетал он с сильным акцентом.

— Подождет, невелика фигура. Фотографируй место убийства! — по-французски сказал Соколов и так посмотрел в глаза месье, что тот сразу же замолк и приступил к работе.

Чуть позже прикатили в одной коляске жизнерадостные и румяные приятели, гулявшие совместно по случаю выходного, — полицмейстер Дьяков и тюремный доктор Субботин, исполнявший роль эксперта. Хмель из праздничных голов вылетел при первом взгляде на место преступления.

Соколов объяснил:

— Судя по цвету крови и обстоятельствам дела, убийство совершили недели полторы назад. Труп завернули в простыню и одеяло: жертва, видимо, находилась в постели. Окна закрыты изнутри — значит, в помещении был близкий жертве человек, которого впустили в дверь, возможно, сожитель. В лампе полностью выгорел керосин, стало быть, убийство совершено ночью. Очевидно, убийца напал неожиданно: кровать с места не сдвинута, борьбы не было. А вот отпечаток следа ноги — в засохшей лужице крови. Где труп? Думаю, поблизости. Внимательно осмотрим местность!

По сломанным веточкам, оборванным головкам цветов, сдвинутому с места большому камню, лоскутку материи, оставшемуся на кусте шиповника, сохранившимся следам ног Соколов определил место перемещения трупа.

— Ясно, волок по земле один человек! Прямиком на кладбище, благо оно рядом, через этот проем в стене, — объяснил Соколов. — А вот и могилка новопреставленной. Тихий заброшенный кладбищенский уголок!

В канаве лежал завернутый в одеяло труп Марии Школьниковой. Сверху он был закидан сухими ветвями, завядшими цветами с могил, и словно в насмешку над трагедией, на труп швырнули большой венок с железными проржавевшими листьями.

Одеяло развернули. Тело молодой женщины пострадало от грызунов. Вместо глаз зияли черные дыры. Были обглоданы и губы: белые зубы навеки застыли в диком оскале. Медик Субботин приподнял подбородок трупа: на шее виднелся глубокий надрез, вызывавший обильное кровотечение.

Смирившийся со своей участью фотограф, которому давал указания Соколов, установил треногу и делал снимки. Полицмейстер Дьяков — налитый силой мужчина при громадных усах, наводивший ужас на обывателей, распорядился:

— Отправьте труп в университетский морг!

— Надо снять отпечатки пальцев, убийца много наследил: и в комнате, и вот, смотрите, многочисленные пятна на этом одеяле, — распорядился Соколов. — Заодно и с этого шмайссера, — Соколов достал из кармана завернутый в носовой платок трофейный “бергман-байард” — Для пополнения вашей картотеки. Ключ к раскрытию преступления почти всегда находится на месте происшествия.

Полицмейстер пошевелил усами:

— Извините, полковник, но это блажь — отпечатки пальцев! Тьфу, глупость полная. Мы без всяких отпечатков ловим того, кого положено ловить. Эту чушь немцы придумали.

Соколов с сожалением посмотрел на полицмейстера:

— Во-первых, не немцы. Благодаря идентификации которую произвел в Японии знаменитый Фолдс, в 1879 году был спасен невинный человек, которому едва не отрубили голову по ложному обвинению в убийстве. Его отпечатки пальцев не совпали с теми, которые были обнаружены на месте преступления. Позже был пойман настоящий преступник. Впрочем, есть претенденты и на более раннее использование идентификации, китайцы, к примеру. Во- вторых, не следует, господин Дьяков, выставлять напоказ свою серость.

Полицмейстер насупился:

— На сей предмет есть разные точки зрения. Тот же Конан Дойл изобразил идеального сыщика — Шерлока Холмса. Этот сыщик, если вы, полковник, обратили внимание, никогда не использует в своей работе отпечатки пальцев, даже внимания на них не обращает.

— И что в этом хорошего? Его герой порой идет сложным путем вместо того, чтобы легко и быстро разоблачить преступников.

— К примеру?

— Сколько угодно! Так, в рассказе “Приключения черного Петера” женщина утверждает, что была связана тремя мужчинами. Преступники сели за стол, выпили вина и совершили грабеж и убийство. Шерлок Холмс хитрыми умозаключениями приходит к выводу, что рассказ женщины — ложь. А ведь для ее разоблачения достаточно было снять “пальчики” с трех стаканов и бутылки, стоявших на столе: на них не было никаких отпечатков, кроме отпечатков самой преступницы. Хотя, замечу, Конан Дойл талантливый писатель, которого полезно читать и сыщикам, и экспертам. Не зря этот писатель занимался судебной медициной в Эдинбурге. Так что, господин Дьяков, от науки порой бывает польза.

Дальнейшие события показали, что гений сыска, как всегда, оказался прав.

Отпечатки пальцев в комнате Марии и на шмайссере оказались идентичными.

В доме Кузьмы Шалаева произвели обыск. Сам он куда-то пропал, но в саду обнаружили своеобразную братскую могилу. В ней лежали семь трупов разной степени разложения. Главным пособником преступления Кузьмы был тот самый лакей в малахайке, который гнался за Соколовым. Убивали заезжих денежных людей, опытных картежников, которых не сумел обыграть Кузьма.

Клеопатра, которую, как выяснилось, по паспорту зовут Манефой, была саратовской мещанкой и наложницей Кузьмы. Именно она, ревновавшая Кузьму к Марии Школьниковой, открыла тайник, едва полицейские вошли в дом. На чердаке, в стропилах, находился массивный золотой браслет, украшенный полусотней изумрудов и бриллиантов. Некогда дочь Петра I Императрица Елизавета преподнесла его супруге лейб-медика Лестока.

Сменив нескольких хозяев, браслет попал наконец к харьковскому генерал-губернатору. Банда социал-революционера Милютина-Душителя, известного нашим читателям, вырезала всю семью губернатора, похитила ценности.

Милютин, не догадываясь об истинной стоимости браслета, сдал его в революционный общак. Когда партии понадобились деньги, через Марию Школьникову браслет продали Кузьме. Выложив за браслет деньги, он затосковал: рубль в чужих руках оскорблял его. Явившись в ближайшую ночь к Марии, якобы на любовное свидание, он ее зарезал, забрал свои капиталы. Желая хотя бы на время скрыть убийство, Кузьма сволок труп на кладбище (в помещении, разлагаясь, он запахом быстро бы привлек к себе внимание), а на дверь для отвода глаз навесил замок.