Валентин Лавров - Граф Соколов — гений сыска

Соколову было по сердцу это приглашение, напомнившее ему те времена, когда он вращался в высшем свете. Всегда стараясь придерживаться хорошего тона (что не мешало порой разными выходками шокировать избранное общество), он тут же сел писать ответ:

“Милая княгиня, мое божество Анна Алексеевна! Спасибо, что вспомнили обо мне. Согласно Вашему совету, устрою 1 августа для разбойничков праздник — пусть себе погуляют в Вашу честь, потешатся. За черепаховый суп кланяюсь в ножки. Только прикажите Вашему Жану из Парижа (который вовсе не французский повар, а беглый каторжник и живет по подложному виду), чтобы тщательней спустил кровь из бедного животного и варил бы в настоящей мадере, а не в той, что продается в Охотном ряду за гривенник четверть. Иначе отправлю его этапом на Сахалин. Засим целую ручки...”

Запечатав сургучной печатью письмо, сыщик отправил его с нарочным.

Когда в назначенный день Соколов появился в доме княгини, в гостиной было полно народу. Сразу же стихли разговоры, все взоры обратились на сыщика. Подобно толстовской Ахросимовой из “Войны и мира”, он был знаменит прямотой ума и грубоватой простотой обращения. Но, разумеется, славу его увеличивали сыскные подвиги. Хотя никто ему вслух не смел заявить, но все были уверены, что поимка и “копчение” маньяка в Покровском-Стрешневе — дело рук графа, этого le terrible policier.

Но на этот раз “ужасного полицейского” никто не осуждал, даже газетчики-либералы стихли, прекратили свой визг. Так что хотя о Соколове в Москве и Петербурге рассказывали анекдоты, но все восхищались его удалью.

Соколов вручил княгине букет громадных роз и попугая в клетке, которую слуга внес вслед за графом. Все ахнули, завидя это громадное, наглое пернатое, столпились любопытным кружком. Дамы, в роскошных платьях и подчеркнуто скромных бриллиантах, защебетали:

— Ах, какая милая птичка! Граф, она умеет говорить?

— Как живешь, попка?

Птица вскинулась, распушила цветастый хвост и на всю залу гортанно и явственно произнесла:

— Ж... ж...

Господа с трудом удерживали смех, дамы застенчиво потупились, делая вид, что не разобрали неприличное слово, а графиня, вытирая выступившие от смеха слезы, спросила:

Граф, это вы нарочно выучили его мужицким словам? Ох, уморил! Нет, таких подарков я за всю жизнь не получала. Попка, ты мне нравишься!

Попугай вновь распушил хвост, завертелся на жердочке, но на этот раз ничего не сказал.

Громче других хохотавший над проделкой птицы человек в штатском, с бритым худощавым лицом, похожий на Цезаря, с военной выправкой и искрящимися умными глазами, весело произнес:

Подарок, разумеется, замечательный, но Миша Хлудов своей молодой жене еще более серьезное подношение сделал. Рассказать?

Миша был примечательной личностью, и Соколов когда-то его знал. Отец Миши — один из богатейших людей России, собрал громадную коллекцию старинных рукописей и книг, за что попал в энциклопедические словари. Когда в 1882 году старик помер, то юный наследник стал устраивать на отцовские капиталы такие карамболи, что и представить невозможно.

По удивительному совпадению Хлудовы жили в богатом особняке в самом близком соседстве с домом, где родился и рос Соколов, — в Хомутовском тупике, недалеко от Красных ворот. Еще в детстве будущий сыщик наблюдал некоторые чудачества богатого соседа. Так, у Миши была домашняя тигрица, которую он держал вместо любимой собаки, и в крепком подпитии любил кататься на ней верхом.

Дамы стали требовать от худощавого мужчины:

— Павел Григорьевич, миленький, расскажите про Мишино подношение!

Мужчина не стал упрямиться:

— Первые именины молодой жены Миши пришлись на семнадцатое сентября — ее звали Софьей. Гостей, как водится, полный дом. Все ждут праздничного обеда. Вдруг Миша говорит: “Я приготовил своей Софьюшке маленький подарочек. Прошу наверх, в залу!” Все поднялись на второй этаж. Смотрят, несколько рабочих тащат громадный ящик. Стали гвозди выдирать, крышку открывать. Сам Миша больше других старается, с топором суетится. Наконец крышку подняли, тут все завизжали и бросились, давя друг друга, к дверям. Из ящика выполз громадный крокодил. Миша сияет: “Вот, Софьюшка, прими — от всего сердца тебе дарю!”

— И что стало с крокодилом? — полюбопытствовал кто-то из дам.

— Съели! Крокодил откусил тигрице лапу, за это Миша его самолично застрелил, повар жарил крокодилятину во фритюре. Сказочное блюдо, сам ел!

Мужчина, дружески улыбнувшись, обратился к Соколову:

— Ваш подарок, Аполлинарий Николаевич, хорош, но до Мишиного, не обижайтесь, не тянет.

Соколов хмыкнул:

— Хм, придется другой раз сюда доставить живого льва!

Княгиня вдруг засуетилась:

— Господа, вы знакомы?

Мужчина с доброй улыбкой протянул руку:

— Кто не знает знаменитого Соколова! Даже мальчишки играют в “гениального сыщика”. Позвольте представиться: Павел Григорьевич Курлов.

Соколов в тон добавил:

— Кто не знает генерал-майора Курлова, товарища министра внутренних дел и командующего Отдельным корпусом жандармов! Мое, так сказать, высокое начальство.

— С недавних пор!

— Сменили Герасимова? Там, говорят, какая-то темная история... Ваши террористы-экстремисты куда хитрее и кровожадней наших подопечных — воришек и ординарных бандитов.

Курлов считался ставленником Императрицы, и с бывшим главой российских жандармов у него отношения были, мягко говоря, прохладными. Понятно, что Соколову об этом было известно, но деталей он не знал, да и не интересовался, ибо и своих забот хватало.

Вдруг Курлов сказал:

— Я еще вчера должен был уехать в Петербург, — в субботу делаю доклад Государю. Но, желая встретиться с вами в домашней обстановке, свой отъезд на сутки отложил.

Соколов удивленно поднял бровь, с высоты своего гигантского роста взглянув с недоумением на жандарма.

Тот задумчиво пожевал губами и решительно произнес:

— Да, граф, у меня к вам дело чрезвычайной важности! Это дело даже Государю стало известно, хотя я стараюсь его как можно меньше посвящать в нашу кухню. Государь настоятельно рекомендовал мне использовать вас в сложившейся ситуации.

Соколов вновь удивился. Курлов хотел продолжать, но в этот момент княгиня сказала:

— Господа, милости прошу к столу! Аполлинарий Николаевич, обратите внимание на мою племянницу Марию Егоровну, дайте ей руку...

Мужчины и дамы попарно двинулись в столовую.

Княжна Мария Егоровна была очаровательна своей хрупкостью и особой тонкостью классических черт лица. Казалось, что она постоянно погружена в какие-то собственные, грустные думы. Ее отец и младший брат княгини Анны Алексеевны, отчаянный кутила и игрок, промотал состояние. Княжна считалась бесприданницей. И лишь ее необыкновенная миловидность подавала надежды на то, что девушка сумеет удачно выйти замуж. Под этим “удачным” замужеством подразумевалось, что найдется богатый, независимый человек, который будет настолько легкомысленным, что предпочтет красоту приданому.