Светлана Белова - Визитатор

Пономарь испугался. Он не мог вспомнить, видел ли он брата Рауля в Туре, но раз тот утверждает, что знает о соблазнённой Элоиз Богарре, стало быть, так оно и есть. Разумеется, никто не спросит с него сейчас за ту историю, однако возможное обвинение брата Рауля на капитуле, подтверждённое рассказом о похожем случае, пусть и имевшем место ещё в миру, это не какая-то там жалоба безграмотной хозяйки деревенской харчевни.

Ситуация, в которой оказался пономарь, грозила неприятностями. Нужно было срочно, что-то предпринимать. И вот, он ничего подлее не придумал, как ночью сломать замок в ризнице и выкрасть ценные канделябры, один из которых, он, улучив на следующее утро благоприятный момент, подбросил в келью брата Рауля. Расчёт оказался верным: грубо сломанный замок сразу же привлёк внимание ризничего, забившего тревогу. Решено было запереть ворота аббатства и обыскать всех. Труд долгий и тщательный, но усилиями всё того же пономаря поиск стал целенаправленным. Он пришёл к аббату и открыл ему «правду»: в келье брата Рауля он-де видел пропавший канделябр. Аббат, не утруждая себя долгим разбором дела, отправил брата Рауля в карцер, ибо спешил покинуть монастырь по своим делам, к которым мы ещё вернёмся.

Нам возможно никогда бы не удалось восстановить доброе имя брата Рауля, если бы не счастливая случайность. Дело в том, что невольным свидетелем разговора между пономарём и братом Раулем, стал один из монахов, который и передал мне его содержание во время визитации. Единственное, что показалось ему странным, так это то, что брат Рауль назвал пономаря Жаком, а не Жаном. Но всё становится ясным, если мы примем во внимание, что именно под именем Жака учитель вошёл в дом Богарре.

Итак, к радости пономаря брат Рауль простудился в карцере и умер, а второй канделябр так и не нашли. Уверен, он был продан пономарём во время одной из своих поездок в Орлеан, и на эти деньги сторож Пьер снабжал сластолюбца и чревоугодника мясом.

Монахи зашевелились и загалдели, то ли осуждая пронырливого пономаря, то ли досадуя на то, что им самим не пришло в голову использовать Пьера подобным образом. Викарий подождал, пока в зале капитулов уляжется возбужденный гул, и перешёл к следующему разоблачению.

— Теперь, мне кажется, самое время раскрыть причину тесной дружбы между отцом-настоятелем и пономарём.

— Может быть, вы, господин викарий, не будете томить нас и раньше откроете тайну, под каким именем скрывается среди братии Кристоф Донж, если вы, конечно, это знаете наверняка? — спросил, молчавший до этого камерарий.

Матье де Нель посмотрел на него через плечо:

— Не сомневайтесь, брат Жильбер, имя мне известно доподлинно и я назову его, когда придёт время, — затем, повернувшись ко всем монахам, добавил: — Позвольте мне всё же, святые отцы, злоупотребить ещё немного вашим терпением и коснуться сейчас деятельности отца-настоятеля.

— Делайте, как считаете нужным, — ответил за всех епископ Орлеана.

— Первая обязанность пономаря — звонить в колокол, — продолжил свой рассказ Матье де Нель. — Несмотря на это, в аббатстве Святого Аполлинария покойный пономарь зачастую выполнял функции никак не свойственные его положению. Кто станет отрицать, что найти купца готового за хорошую цену купить монастырское вино или зерно, дело скорее келаря, нежели пономаря? Но, нет. Отец-настоятель предпочитал посылать с поручениями хозяйственного характера именно брата Жана. Я заинтересовался, почему? На мой прямой вопрос господин аббат ответил, что пономарь-де обладал жилкой негоцианта. Возможно, но только ли в этом дело, спросил я себя и стал искать ответ, который удовлетворил бы меня во всех отношениях. Не стану живописать перипетии моих поисков. Скажу лишь, что для этого мне пришлось, с разрешения Его Преосвященства, провести немало времени в Туре и Орлеане в беседах с купцами, менялами и хозяевами винных погребков. Сейчас вы поймёте почему.

Приняв постриг, брат Жан пару лет присматривался к тому, как идут дела в аббатстве и со временем понял, где можно извлечь выгоду. К сожалению, монашеская ряса не изменила натуру бывшего школяра, поэтому он нашёл подход к отцу-настоятелю и предложил ему прибыльную сделку.

Аббат Симон, расхваливая мне таланты брата Жана, не лукавил. Бывший школяр, бесспорно, ими обладал. Жаль, приложение они имели сугубо недостойное.

В чём состояла суть идеи, предложенной пономарём отцу-настоятелю? В утаивании части прибыли от продажи вина. Куда шли эти деньги? На покупку предметов роскоши? На недозволенные монаху наслаждения? Нет, святые отцы! Изворотливый ум пономаря нашёл им куда более выгодное применение.

Однажды в Орлеане брат Жан по чистой случайности познакомился с менялой, ссужавшим в долг под проценты, разговорился и понял, как можно увеличить утаиваемую от братии прибыль. Он возвращается в аббатство, делится своими мыслями с отцом-настоятелем и тот, возможно, после некоторого колебания даёт своё согласие, но при условии, чтобы его имя нигде и никогда не упоминалось.

Итак, брат Жан с благословения и одобрения аббата Симона постепенно прибрал сбыт вина в свои руки.

Не секрет, что знатные сеньоры всегда нуждаются в деньгах. Со своей стороны менялы никогда не отказывают ссудить им чеканное золото. Вот одному из них и привозил пономарь неучтённое в хозяйственных книгах аббатства золото. Меняла отдавал его в рост от своего имени, а проценты они делили по уговору. В этом и состояла причина частых поездок брата Жана в Орлеан, где он весело проводил время в винных погребках, предаваясь всяческим непотребствам.

Монахи снова зашумели, и снова викарий не мог понять, был ли этот шум знаком осуждения или зависти к покойнику.

— Куда же расходовались, добываемые таким путём средства? — продолжил Матье де Нель. — Львиная доля оставалась в руках отца-настоятеля, но перепадало и пономарю за труды и, разумеется, брату Арману. Вы меня спросите, а зачем же отцу-настоятелю нужны были деньги? Ответ, быть может, покажется вам неожиданным, но тем не менее это правда. Дело в том, что аббат Симон решил, ни много ни мало, а стать во главе нашего диоцеза! Деньги же он собирал для подкупа тех, от кого будет зависеть выбор нового епископа Орлеанского! Именно с этой целью аббат Симон совершал частые и многочисленные поездки.

— О-о-о-о-о! — прокатилось по залу капитулов.

Аббат никак не отреагировал на заявление викария, продолжая безучастно глядеть в одну точку.

— Это так, — подтвердил Его Преосвященство, и шум сразу стих. — Уже некоторое время брат Арман, используя подкуп слуг, старался разузнать о моих планах. К сожалению, от дурных слуг не застрахованы даже епископы. Впрочем, здесь не место для обсуждения поступка аббата Симона, оставим это на рассмотрение Генерального капитула. Продолжайте, господин викарий.