Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

На этой невеселой ноте сыщик отложил дознание и отправился в Военное министерство. Старший делопроизводитель Военно-ученого комитета флигель-адъютант полковник барон Таубе (ишь сколько титулов накопил, шильник!) оказался на месте. Алексей заявил ему, что у него по службе перекур, выпал свободный вечер и хорошо бы им посидеть часика два в «Лейнере». Виктор идею одобрил, но сказал, что сегодня его тянет лаптем щи похлебать… И предложил посетить заведение «В.И. Черепенников с сыновьями» на Литейном. Ребята из штаба гвардии там были и хвалили селянку. Приятели условились сойтись в ресторане к семи часам, и надворный советник вернулся в департамент.

Он решил не перебивать аппетит и дома не обедать. Эх, прошла молодость! В свое время, будучи нищим титулярным советником, Лыков в складчину с тремя товарищами кормился у одной вдовы на Спасской. За тридцать пять рублей в месяц аккуратная женщина предоставляла ежедневный обед, и ни разу он его не пропустил… А теперь вон брюхо растет.

В четыре часа в комнате Особенной части пили чай. Организовал традицию Лыков. Он же, как человек обеспеченный, закупал все необходимые принадлежности, кроме сахара. На сахар сбрасывались участники клуба, которых набиралось около десятка. Поскольку чай у Алексея всегда был высшего сорта, на него приходили даже два статских советника. Дежурный служитель вносил самовар, Шустов раскладывал пастилу с баранками, полицейские чиновники блаженствовали. Но сегодня по случаю лета явились лишь два приятеля Алексея из Третьего (Секретного) делопроизводства. Да и те быстро убежали на совещание. Лыков с Сергеем Фирсовичем остались вдвоем. Сыщик спросил о новостях, но таковых не оказалось. Телеграммы от Валевачева не было; видимо, хвалиться ему нечем. Михайловская волость находится неподалеку от станции Дно Московско-Виндавско-Рыбинской железной дороги – добираться из Петербурга удобно. Но все равно за один день можно не обернуться. Если завтра-послезавтра Юрий вернется с пустыми руками, придется бросить на поиски лакея все силы градоначальства. Есть некоторая вероятность, что губернский секретарь взял Петрова с поличным, с карманами, полными украденных денег. А молчит, чтобы утром сделать сюрприз. Но это завтра и узнаем…

Шустов стал спрашивать о ходе дознания, и разговор сам собой перешел на убийства. Чиновник для письма служил в Департаменте полиции уже семнадцать лет, но впервые увидел труп только вчера. Нож в спине произвел на него сильное впечатление. Сергей Фирсович, жмурясь от ужаса, рассказал, что ночью ему привиделся покойник. Он требовал найти убийцу и сообщил, что того зовут Родион! Лыков обещал разобраться с этим Родионом и посоветовал на ночь пустырника.

Так они почаевничали. Лыков унаследовал от Павла Афанасьевича шитый бисером подстаканник и пил только из него. Подстаканник был подарком одной хорошей женщины, на которой Благово едва не женился. Когда учитель умер, Лыков послал короткое письмо в Нижний Новгород – адрес он знал. С тех пор изредка на могиле ему попадались свежие цветы. Раз в год, не чаще. Алексею хотелось думать, что это от нее.

В шесть часов надворному советнику пришлось все же идти к директору. Петр Николаевич задал несколько коротких точных вопросов, понял, что дознание как следует еще и не началось, и отпустил Алексея. Тот в свою очередь отпустил Шустова и пешком отправился в ресторан.

Более всего сыщик любил Петербург в мае и октябре. Начало июня тоже годилось. Летний вечер тянется, тянется и никак не перейдет в ночь… Раз – и уже утро! Лыков по Пантелеймоновской вышел на Литейный. Напротив блеснули купола Преображенского всей гвардии собора. Он любил этот храм – здесь крестили всех его детей. Народу на проспекте было мало, и неуловимо витал дух легкой праздности. Почти как в Варшаве! Хорошо…

Стройную фигуру барона сыщик разглядел издали. Вот ведь везунчик. Все встречные дамы незаметно оборачивались на высокого красавца с выразительным умным лицом и георгиевским темляком на сабле. И так будет до самой старости. А он, Лыков, замухрышка… Как только Лидия Павловна за мужа не боится?

Приятели действительно хорошо отужинали. Настроение стало настолько благостным, что Алексей даже решился спросить полковника о Буффаленке [18]. Тот ответил одной фразой: все в порядке, вживается. Дальнейшее любопытство было неуместным, и сыщик перевел разговор на жен. Собственно, для этого он и пригласил приятеля. Варенька в положении, а ей скоро ехать в Варнавин. Там, конечно, есть доктора, целых два. Но мало ли что? А Лидия Павловна – дипломированный врач, много родов приняла. Заглянула бы она на Моховую, посмотрела, не опасно ли Варваре уезжать из столицы.

В словах Лыкова был и другой, скрытый смысл. Разумеется, в Петербурге можно найти акушерку и поопытнее баронессы Таубе! Но их жены, в отличие от мужей, до сих пор как следует не подружились. Разный жизненный опыт, разные характеры. И Алексей решил: надо чаще звать Лиду к себе под любым предлогом. Глядишь – и сблизятся женушки…

Еще он пригласил баронессу Таубе с дочерью погостить в Нефедьевке. Дачный вопрос был для полковника болезненным. Со своим скромным окладом он мог снять разве что полумызок на берегу Финского залива, без удобств и далеко от железной дороги. А дочка росла слабенькая, у нее развивалась эмфизема легких. Таежные леса, ягоды, купание в Ветлуге очень бы пригодились девочке, и Виктор с благодарностью приглашение принял.

В итоге надворный советник явился домой под мухой и получил от Варвары Александровны выговор. Без занесения в формуляр… Оправдываться не стал, вытребовал чаю и засел в кабинете со сборником рассказов модного литератора Чехова. Сборник назывался «В сумерках». Чехов интересовал сыщика тем, что побывал на Сахалине на следующий год после него. И, по слухам, готовил книгу о Мертвом острове. Вот что Алексей желал бы прочитать! Описаны ли там Кононович, Железный Нос Шелькинг, жуткие каторжные нравы? Но книги пока не было, а рассказы у хмельного книгочея не пошли, и он улегся спать.

Весь следующий день Лыков потихоньку нервничал. Телеграммы опять не случилось. Вот балбес его помощник! Надо сделать ему замечание: есть ли новости, нет ли – обязан доложить. Из-за этого ожидания дознание у Лыкова шло вяло. Что тут дознавать? Ложись спать, а проснешься – все узнаешь… Сыщик превозмог раздражение и отрядил Шустова в адресный стол. Велел переписать всех Петровых, что родом из Порховского уезда, а также всех Дашевских. Сам он зашел к Шереметевскому и попросил справку о порховских Петровых из картотеки сыскной полиции. И наконец вызвал на явочную квартиру своего осведомителя штабс-капитана Афанасьева.