Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

Распахнул дверь и крикнул в приемную:

– Курьер! Проводить этого!

Лыков, подавляя злость, молча прошел мимо князя. Тот сказал ему в спину:

– А еще камер-юнкер!

В раздраженном состоянии надворный советник вышел на Зимнюю канавку. Злился он и на самого себя – за галунный мундир с орденами. Мундир этот – сыщик знал – ему не шел. Как фазан в перьях! Теперь надо было ехать домой переодеваться, а извозчиков вокруг не наблюдалось. Лыков плюнул на амбицию и пошел пешком – через Мошков переулок на набережную Мойки. Ему казалось, что прохожие скалятся ему вслед. Зато городовые тянулись как перед генералом! Вдруг возле Второго Садового моста чей-то очень знакомый голос воскликнул:

– Алеша!

Сыщик повернулся. У перил стояла молодая женщина в приличном платье, в модной шляпке. И смотрела на него во все глаза.

– Анюта! Боже мой!

Это была белошвейка с Итальянской улицы, подружка Лыкова в его холостяцкую пору. Осенью восемьдесят третьего, посватавшись к Вареньке Нефедьевой и получив согласие, Алексей простился с ней. Веселая и непритязательная девушка не обиделась – она знала, что это неизбежно. Деньги у Лыкова тогда были: он получил сто тысяч за возврат в казну ворованного кабинетского золота. И молодой богач расстался красиво. Он подарил Анюте тысячу рублей «на обзаведение» и кольцо с настоящим бриллиантом. Любовники простились навсегда. Белошвейка обязалась век помнить милого дружка… И вот спустя восемь лет они встретились на краю Марсова поля!

Анюта разглядывала костюм Лыкова, словно тот был турецким султаном.

– Ты… вы…

– Какое еще «вы», Анютка! – Лыков схватил женщину за талию, поднял, поцеловал в губы и вернул на землю. – Это же я, Алексей! Здравствуй! Так рад тебя видеть!

– Я тоже, – покраснев то ли от поцелуя, то ли от неожиданности, ответила белошвейка. – Какой ты, однако, стал! Мундир с галунами… Ты случаем не в превосходительства вышел?

– Нет, что ты. Я всего-навсего надворный, а мундир камер-юнкера. Ходил тут… к одному индюку. А что ты? Замужем? Есть детки?

– Да, я теперь госпожа Букина. Сыну Васеньке пять годков, дочке Оленьке полтора.

– И кто сей счастливец?

– У Игнатия Селиверстовича мастерская.

– Торговый человек? Чем занимается?

– Сейчас скажу, – рассмеялась Анюта. – Я чуть не год учила. Длинное-предлинное название. Сейчас… Мастерская по производству гильзо-мундштучных и табачно-набивочных машин, вот!

– Серьезное дело, – одобрил Алексей. – Ты что, обаяла старика своим веселым нравом? Раз он взял тебя, бесприданницу, в жены.

Женщина повертела у него перед носом рукой со знакомым перстнем.

– Помнишь? Твой подарок. Он помог, да еще твоя же тысяча. Я ведь ее берегла. Игнаша мой вовсе не старик, и мастерскую мы в складчину затеяли. Перстень целый год в закладе лежал. И выкупили мы его назад! Так что спасибо, Алешенька, за твои презенты, они нам помогли на ноги встать. Дело тихонько, но идет; кормит наше семейство, и слава богу! А ты как? Тоже детки имеются?

– Трое! Два близнеца-сорванца и дочка-принцесса! Жена попалась богатая, можно было бы и не служить, да только я без службы не умею.

– Все ловишь страшных людей? Ох, Лешенька… Как же супруга твоя не боится? Я бы не смогла. Поперек порога легла бы, а упросила тебя поменять.

– И она боится, – просто ответил Лыков. – Ну да Бог милостив. Я теперь все больше бумажками занимаюсь, уж забыл, когда револьвер в карман совал.

Анюта хихикнула:

– Помню я твой… револьвер. Зашел бы в гости, а? По старой памяти. Игнаша в Германию уехал, патентованный станок покупать. Я детишек к соседке сплавлю. Чай столько лет не видались, есть что перебрать.

Лыков будто заново посмотрел на нее. Молодая, не утратившая девичьей стати и сделавшаяся даже женственней… Анюта стояла такая знакомая, такая своя-родная, и так хотелось ее обнять… И он не выдержал.

– Говори адрес.

– Архиерейская улица, пятый дом, по первой лестнице четвертая квартира. Когда тебя ждать?

– Завтра к семи.

Лыков на глазах у всех бесстыдно поцеловал Анюту, сел на извозчика и уехал. Едва успел до Моховой успокоиться и потушить блеск в глазах…

Дома ему снова пришлось думать над своим костюмом. После неудачи с Долгоруковым помочь сыщику мог только Черевин. Алексей знал, что государь в городе, в Аничковом дворце. Значит, там же и начальник его охраны. Но как явиться к одному из самых влиятельных людей в государстве? Сменить придворный мундир на парадный? И париться в нем, звеня медалями? А шпагой отгонять мух… Еще свербела неприятная мысль: а примет ли его генерал-адъютант? Вспомнит ли тот разговор четырехлетней давности, когда Благово привел к нему знакомиться своего ученика? Черевин умен, значит, примет. Зачем ему потатчик убийц при Дворе?

Вскоре надворный советник подходил к Фонтанке. Рослая фигура городового Кундрюцкова была видна издалека. Федор стоял на своем посту напротив Аничкова дворца, осанистый и важный. Заметив Лыкова, он улыбнулся и лихо откозырял.

– Здорово, детинушка!

– Здравия желаю, Алексей Николаич! Когда в гости зайдете?

– В конце июня, когда спроважу своих в Варнавин. Скажи, как мне лучше попасть к начальнику государевой охраны Черевину? Знаешь такого?

– Сей момент!

Кундрюцков свистнул и поманил кого-то пальцем. Из ворот дворца выбежал подчасок и стал во фрунт.

– Это господин Лыков, – строго сказал ему Федор. – Проводи его к Петру Алексеевичу.

Так неожиданно просто Лыков решил первую задачку – попал на прием. Осталось надеяться, что генерал вспомнит полицейского чиновника. Черевина связывала с Благово какая-то общая тайна, Павел Афанасьевич не говорил какая. Вдруг человек встал сегодня не с той ноги?

Но все получилось как нельзя лучше. Начальник охраны сразу вспомнил Алексея и был приветлив. Сыщик рассказал ему о дознании и о том, как прошла встреча с князем Долгоруковым. Тут он попал в точку. Черевин славился не только острым умом, но и независимостью, он никогда никому не угождал. И князь Долгоруков, богатейший землевладелец и близкий государю человек, был для него просто Сашкой. Петр Алексеевич мгновенно понял положение Лыкова и сказал:

– Вот идиот! Ну он у меня попляшет! Через полчаса я встречаюсь с Его Величеством и сообщу ему вашу историю. Князек получит фитиль… в одно место. И враз отучится хамить полиции. А вам будет предоставлена вся помощь, какая потребуется. Мне совсем не нужны темные личности с придворными званиями, вы правы. Полковник Ширинкин явится после обеда, я скажу ему, чтобы он с вами встретился и оказал содействие.

– Благодарю, ваше превосходительство.

Черевин отмахнулся:

– Для вас Петр Алексеевич! Вы ученик самого Благово. Это меня полностью обязывает. Павел Афанасьевич ведь мне жизнь спас! Он не рассказывал?