Алексей Фомичев - Сам без оружия

Жаров сразу увидел Бурлакову и двух японцев, что стояли рядом. Вокруг толпились люди, но купец не обращал на них внимания. Улыбку на лице Дарьи он тоже узрел, раздул ноздри, наклонил вперед голову, став и впрямь похож на разъяренного быка. Раздвигая плечами гостей, пошел вперед. Кто-то, недовольный толчком, возмущенно воскликнул, кто-то отступил, не желая связываться со злопамятным богатеем.

Жаров бесцеремонно отодвинул директора театра, подвинул француза, смазал взглядом Бурлакову и проревел:

— Что, своих баб не хватает, на наших заритесь? Сахалин отняли, Порт-Артур отняли, теперь и баб подавай? Накося выкуси!

Он сунул под нос Кинджиро сложенные дулей пальцы. Тот отстранился, брезгливо отодвинул руку купца от себя и на плохом, но вполне понятном русском произнес:

— Я не панимаю, что вам нада?

— Не понимаешь, обезьяна?

— Никита Ерофеич, опомнитесь! — воскликнул кто-то. — Непотребное творите! Гостей обижаете! Что о нас подумают…

— А мне плевать, что подумают! — рявкнул Жаров. — Пусть своих понужают, а к нашим не пристают!

— Как вы смеете?! — вскричал подошедший поручик в форме артиллериста. — Оскорблять женщину? Да я вас…

Поручик вышел вперед и грудью заслонил певицу, а Жаров с поразительной ловкостью махнул рукой и угодил кулаком в челюсть офицера. Удар у купца вышел на славу, офицера унесло к столу. Жаров повернулся и махнул еще раз, желая врезать японцу.

Кинджиро легко уклонился, сделав маленький шажок назад. Кулак купца просвистел перед ним.

— Остановитесь, господа! — вновь крикнул кто-то. — Это возмутительно!

Жаров взревел и попер вперед, нанося новый удар. Кинджиро опять ловко уклонился, но на этот раз подставил ногу, и купец, потеряв равновесие, начал падать. От удара о пол его спас стул, приняв на себя немалый вес. Дерево треснуло, но выдержало. Купец пригнулся и прыгнул на Кинджиро. Японец отточенным пируэтом вывернулся из-под удара, перехватил Жарова за ворот пиджака и подтолкнул его к стене.

На этот раз стула на пути не оказалось, и Жаров врезался в стену. Звук вышел глухим и протяжным. Купец на несколько мгновений впал в прострацию.

— Да что же это, православные! — завопил кто-то из прихлебателей Жарова. — Русского японцы бьют! Да не бывать тому! А ну!..

Говоруна успокоил поручик, врезав тому по уху. Но другие подпевалы купца бросились на поручика и на японцев. Бурлакова взвизгнула и отскочила в сторону.

— Полиция! — голос директора театра дал фальшь. — Вызовите полицию, господа!

Грозившая начаться свалка была приостановлена французом, вставшим на пути нападавших и закричавшим на вполне сносном русском:

— Мы же союзники, господа! Нельзя так!

Кулак одного из нападавших угодил французу в грудь и отбросил в сторону, на Брауна. Тот с трудом удержал немалый вес поверженного союзника, попробовал усадить того на стул. Ему неожиданно помогли, американец обернулся и увидел оператора Белкина, возникшего словно из ниоткуда.

— О, мистер Григорий! Что это ест?

Американец кивнул на дерущихся.

Белкин бросил взгляд на центр помещения. Поручик-артиллерист сдерживал натиск двух молодых мужчин, Кинджиро и Горо отбрасывали от себя еще двоих, остальные пытались их разнять, но получали удары с двух сторон.

А еще он увидел, как Щепкин подошел к Гоглидзе и что-то шепнул ему на ухо. Отчего ротмистр сразу перестал улыбаться и встревоженно наклонил голову.

— Это есть русская национальная забава, — ответил Белкин американцу, — кабацкая драка называется. Чтобы скучно не было.

— Кетч? Бокс? — оживился Браун. — О’кей!

Браун молодецки повел плечами и вдруг быстрым коротким ударом врезал набежавшему стороннику Жарова в челюсть. Того унесло в сторону.

— Ай лайк бокс! Йес!

Второй удар отправил в нокаут еще одного драчуна. Браун шагнул вперед, задев плечом Горо. Тот мягко и быстро развернулся, выставил вперед ногу и выбросил левую руку, перехватывая руку американца. Тот замер, виновато кивнул:

— Сорри!

Горо улыбнулся в ответ и неожиданно пропустил удар очнувшегося Жарова. Купец взревел и собрался было идти дальше, но жесткий хук слева Брауна вновь отправил его в забытье.

— Спасиба, — по-русски поблагодарил Брауна Горо.

В этот момент раздалась трель полицейского свистка и в помещение ворвался полицмейстер в сопровождении двух городовых.

— Пр-рекратить! — рявкнул полицмейстер. — Как не стыдно, господа! А еще знатные люди! Па-апрашу всех на выход! Всех!

Он указал взглядом на Жарова, и того под руки подхватили городовые. Потащили к выходу, невзирая на недовольное бормотание его сторонников.

Белкина из помещения вытащил Щепкин. Буркнул: «За мной» и поспешил в холл. Там уже стоял Гоглидзе, хмуро глядя по сторонам. Диана еще разговаривала с Зинштейном и кем-то из гостей. Остальные члены съемочной группы сидели за столом в окружении офицеров и почитателей синема. Разговор явно шел о съемках.

— В чем дело? — недоуменно прошептал поручик. — Все было готово. Как вы так ловко устроили бучу?..

— Впустую, — вздохнул Щепкин.

— Почему?

— Портфель пустой.

Белкин удивленно воззрился на капитана.

— Совсем?

— Ну, может, там что-то и лежит, но уж точно не похищенные документы. Я успел взвесить его. Легкий, тонкий… Пусто.

— А японцы?

— Кинджиро ничего не заметил. Там полсекунды было…

— Обманули нас япошки, — прогудел Гоглидзе. — А я так хотел проверить этих… дипломатов в деле.

Капитан окинул холл взглядом, повернулся к Белкину.

— У тебя как?

— Все готово. Заряды заложены, емкости тоже.

— Не найдут?

— Если только вагон разберут! — довольно осклабился поручик. — Чисто сделал. Охрана глазами лупала, чихала и смотрела на медиков.

Щепкин кивнул, вытащил часы, сверил время.

— Тогда второй вариант. Надо идти…

— А здесь? — спросил Гоглидзе. — Надо посидеть, нельзя же сразу убегать.

— Посидим… полчаса. Еще Зинштейна надо вытащить и остальных. А то поклонниками обложился, не подойти. Рановато славу искать…

Инцидент с японцами наделал шуму. Помощник губернатора лично приносил им извинения, уверял, что виновных накажет, и просил дипломатов не держать зла. Тут же японцам были преподнесены дорогие подарки — собольи шубы, ящик с водкой, бочонок черной икры. Видимо, чтобы обмыть шубы и закусить.

Дарья Бурлакова прослезилась и расцеловала Идзуми и Кинджиро. Горо поцелуи певицы не достались, но тот обиды не выказал. Зато поцелуи достались французу и Брауну. Американец еще поцеловал Дарье руку и пообещал пригласить ее на гастроли в Штаты.

Идзуми после перешептывания с Кинджиро и Горо тоже поблагодарил француза и американца за помощь, долго кланялся и заверял в дружбе. Браун пожал ему руку, назвал союзником и предложил выпить.