Антонио Гарридо - Читающий по телам

— Пошли, сотоварищ, — пробормотал пьяный. — Забудь о Мине и выпей немного.

Цы подивился, какое воздействие алкоголь может оказывать на некоторых людей. Его сосед впервые обратился к нему без оскорблений. Цы снова отклонил предложение, но Серая Хитрость настаивал на своем.

— Знаешь, должен признаться, что до этого вечера я тебя ненавидел. «Умненький Цы… Разумненький Цы…» — Студент еще раз приложился к кувшину. — Но, клянусь Великим Буддой… сегодня ты меня не превзошел. Мне до сих пор памятны твои слова: «Его суждения выглядят разумными и серьезными и совпадают с моими в том, что я успел заключить из увиденного и исследованного», — собезьянничал седой. — И теперь ты мне по нраву. Держи. — Он сунул кувшин в лицо Цы и громогласно расхохотался.

Цы принял сосуд и отпил глоток — только чтобы Серая Хитрость оставил его в покое. Он почувствовал жар рисового вина сперва у себя в горле, а потом и в желудке. К столь крепким напиткам Цы не привык.

— Потрясающе! — рассмеялся Серая Хитрость. — Послушай, сегодня вечером мы небольшой компанией отправляемся во Дворец наслаждений и собираемся выпить за здоровье старикашки Мина. Хочешь с нами? Мы будем смеяться, как пьяницы, и наслаждаться, как принцы.

— Нет, спасибо. Мне бы не хотелось, чтобы Мин узнал…

— А что, если и узнает? Ты что же, решил, что мы здесь — его пленники? Мин — всего-навсего несчастный угрюмец, который всегда чем-нибудь да недоволен. Ну давай, веди себя по-мужски! Мы отлично проведем время. Будем ждать тебя ко второму удару гонга, внизу, возле садового фонтана. — Седовласый оставил кувшин у ног Цы и побрел прочь, что-то напевая.

Цы подхватил кувшин и заглянул внутрь. Вино плескалось от стенки к стенке, от стенки к стенке, в темноте и тесноте. Точно его собственная душа. Цы весь вечер метался между решениями одно хуже другого и до сих пор не знал, что предпринять. Если он откроет все, что ему известно, то восстановит доверие Мина, но правосудие окажется не на его стороне. Если же промолчит, то утратит столь чаемую возможность поступить в судебную контору. Цы поднес кувшин к губам и сделал еще один глоток. На сей раз вино его успокоило. Разум затуманился, проблемы отступили. Четвертый удар гонга застал его все так же сидящим в библиотеке. В мыслях Цы не было ясности, да ему это было и не нужно. Рядом валялся пустой кувшин. Цы задумался, как долго еще сможет Мин держать его в академии. Сколько времени осталось до возвращения на кладбище? Да какая разница? Цы услышал смех, доносящийся из сада. Внизу, у фонтана, четверо студентов с четырьмя кувшинами вина обступили Серую Хитрость. Цы внимательно их оглядел. Им было весело. Цы так ничего и не решил. В конце концов он отвернулся от окна, чтобы отправиться в спальню, но тут Серая Хитрость его заметил. Цы слышал, как седой зовет его вниз — в голосе его звучали дружелюбие и убедительность. Цы засомневался, но не сдвинулся с места. Он был не прочь выпить еще, однако что-то внутри подсказывало, что это плохая идея. Тогда Серая Хитрость сам поднялся в библиотеку. С улыбкой он положил руку на плечо Цы и чуть ли не силком повел его в компанию, уверяя, что вместе они повеселятся на славу. На пороге Цы подумал, что, раз уж все складывается так плохо, он, по крайней мере, не упустит возможности подружиться с Серой Хитростью.

Во Дворце наслаждений Цы встретил женщин столь прекрасных, каких и вообразить себе не мог.

Только студенты вошли, пронырливый слуга бросился навстречу Серой Хитрости и с подобострастными ужимками подыскал для него и его друзей местечко среди толчеи зажиточных горожан, купцов и университетских служащих, ухлестывавших за танцовщицами. Музыка лютней и цитр возбуждала гостей; они смеялись и пыхтели при виде накрашенных женщин, которые плавно скользили вокруг них, словно кувшинки по глади пруда. Цы подметил, что девушки время от времени приподнимали свои одеяния и выставляли напоказ маленькие ножки, вызывавшие у мужчин шумные возгласы вожделения. Серая Хитрость, кажется, чувствовал себя здесь вполне уверенно: бурно жестикулируя, он так приветствовал здешних друзей, знакомых и официантов, будто сам и был хозяином публичного дома. Вскоре целое скопище прислужников заставило их стол всевозможной снедью. Серая Хитрость не стал терять времени и затребовал к их столу пару «цветочков», чтобы не скучать за трапезой. Тут же две улыбчивые красотки подсели к шести юнцам, а Серая Хитрость тем временем откупоривал бутылки. Восемь — это совершенное число.

— Что, нравятся? — подмигнул Серая Хитрость, лаская бедро одной из проституток; а Цы на всякий случай упрятал руки в перчатки. — Теперь слушайте. — Седовласый обращался к «цветочкам» так, будто знал их уже немало лет. — Это Цы. Мой новый товарищ. Он умеет разговаривать с духами, так что будьте с ним сладки, как мед, не то он вас обеих превратит в ослиц. — Серая Хитрость весело рассмеялся, и друзья его поддержали.

Цы стало неловко из-за того, что оба «цветочка» пересели, оказавшись по обе стороны от него. Но острая игла желания пронзила его с невероятной силой. Он давно не прикасался к женщинам. Так давно, что успел позабыть покорную мягкость их кожи и нежность их ароматов. Рассудок его затуманился, однако появление яств на столе отвлекло его от иных желаний. Принесено было столько разных разностей, что казалось, сбывалась пословица: в Линьане едят все, что летает, кроме воздушных змеев, все, что плавает, кроме кораблей, и все, что на ножках, кроме столов. На салфетках громоздились холодные закуски: отваренные ракушки с имбирем, запеканка с почками и жемчужные раки; плошки с закусками оспаривали места у тарелок с жареным рисом, свиными ребрышками с каштанами, устрицами «на зубок дракону» и хрустящей речной рыбкой. На втором, дополнительном столике дожидались своей очереди подкрепить силы студентов несколько супов с разнообразными приправами. Подогретое рисовое вино то и дело наполняло глиняные чашки, а улыбки гостей становились все шире, по мере того как становилось все больше пятен на их салфетках. Довольный Цы поглощал яство за яством, до сих пор изумленный переменой поведения Серой Хитрости, который, то и дело прихлебывая, в промежутках между глотками не уставал направлять его на путь развлечения.

Цы в наставлениях не нуждался. Им уже занялись оба «цветочка».

В первый раз, когда Цы почувствовал руку одной из девушек у себя в паху, он поперхнулся вином и ничего не сказал. Во второй раз он решил быть честным. Юноша признался соседке, что ее ароматы его дурманят и что темно-красный цвет ее губ взбудоражил все его тело вплоть до основания «стержня», однако он беден, как крыса, и ничем не сможет вознаградить ее за услуги. Но «цветочек», казалось, нимало не смутилась этим обстоятельством: она грациозно склонила голову и лизнула шею растерянного Цы.