Ирина Глебова - Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– Там тоже чувствуют, что война близко, что она будет. Вот только не понимают, что призывают врагов на свою родину… Потому, Коля, прав твой товарищ, удержавший тебя. Встреча с эмигрантами тебе бы не простилась.

Кожевников достал коробку папирос:

– Пойду подымлю.

Дмитрий направился с другом за компанию, хотя сам никогда не курил. Они стали на крыльце, оперлись на перила. Раньше, с веранды, по этому крыльцу можно было выйти в небольшой сад, обнесённый кованой оградой. Ограда давно была убрана, несколько деревьев стояли, но садом их назвать было нельзя. Да и веранда особняка, раньше полностью принадлежавшего семье Петрусенко, была переделана под кухню.

– Что, Митяй, нравится тебе моя причёска? – лукаво спросил Николай. – Я заметил ещё когда причёсывался, посматриваешь на неё. – Засмеялся. – Не ты один, многие обращают внимание.

– Да уж, необычная. – Дмитрий заставил друга повернуть голову в фас, потом посмотрел затылок. – Оттуда привёз, из-за границы?

– Точно, там сейчас такая стрижка модная. Мне в Швейцарии парикмахер предложил, я и согласился. А что, очень даже красиво!

– Тебе идёт, – согласился Кандауров. – Я видел сегодня уже такую. В морге. Наверное, тому парню тоже шла.

Кожевников прищурил глаза, сделал крепкую затяжку, всем видом показывая: «Говори, я слушаю». И Дмитрий рассказал всё то немногое, что знал.

– Иностранец… – протянул Кожевников с удивлением. – Или, как и я, выезжал за границу.

– Оба эти контингента – иностранцы и командированные за рубеж специалисты, – доподлинно известны. Даже если не из нашего города, всё равно узнать возможно. – Дмитрий хлопнул друга по спине. – Ну, Коля, говорил я давным-давно: тебе у нас, в сыске работать нужно. Помогаешь, даже сам о том не подозревая!

– В сыске ты и без меня справишься, а там, где я сейчас – ох, как не просто…

– Suum cuique, – изрёк Петрусенко, выходя на крыльцо с трубкой в руке.

– И ваши древние латиняне как всегда правы, – кивнул Николай. – Каждому, конечно же, своё.

– Дядя, Николай рассказал такое страшные вещи. Я, конечно, много знал, но вот глазами очевидца… Какую же силу набрал Гитлер, фашисты!

Дмитрий вернулся к недавнему разговору, и Викентий Павлович понял, что услышанное продолжает волновать племянника.

– Война непременно будет, долгая и жестокая. Враг силён… Что я могу ещё сказать.

У Мити, как в детстве, когда он сильно гневался, сошлись брови на переносице, покривились губы:

– Зачем же от народа это скрывать? И что война нас ждёт, и что Гитлер настолько силён!

Викентий Павлович уже раскурил трубку, выпустил первые кольца дыма.

– Не это скрывают, дорогой. Это не скрыть. Вон, почти всю Европу фашизм подмял, всё на пути сметает. Как это скрыть… – Он посмотрел в глаза своим молодым собеседникам. – Нет, скрывают другое: что мы слабы, пока ещё, по сравнению с врагом.

Николай слушал молча, и Петрусенко почувствовал: он его понимает. Но Митя, горячась, воскликнул:

– Зачем же?

И Викентий Павлович ему ответил:

– Мальчик мой, представь… Если изначально знать, что мы слабее врага, у людей будет страх, паника, неверие в свои силы. А нужен энтузиазм. «И врагу никогда не гулять…» – вот что нужно. Вера! Вера – основа всего. Пусть потом будет не так, но вера окажется неистребимой и непобедимой.

Лоб у Мити не разгладился, но он спросил уже не так напористо, мягче:

– И мы победим?

– Непременно! И ты это тоже знаешь.

– И я знаю, – сказал Коля Кожевников. Улыбнулся широко: – Латиняне говорят: «Думай о будущем, но живи настоящим» Или нет такого афоризма? Значит, я сам придумал.

Он поднял палец, прислушиваясь. – Слышите, рояль! Пойдёмте, я так люблю, когда Леночка играет!

Полчаса прошло, как Володя сменил Сергея на боевом посту. Нет, это была не игра. То, что четыре дня назад они обнаружили в подземелье, детскими игрушками не называется. Тротиловые шашки, вот что это было! И теперь каждый из них сидел в засаде по несколько часов, выслеживая – кто же наведается к тайнику. Сегодня с утра дежурил Серёжка, Володе выпало дневное время. В подземелье было прохладно, и мальчишки ещё тогда, сразу, припрятали в нише шерстяной свитер, вязаную шапку, тёплые гетры. Володя натянул всё это на себя, уселся на каменный выступ в виде скамейки. Фонарик был при нём, но он без надобности его не включал, потому что недалеко, вверху свода, имелась щель – оттуда тянуло свежим воздухом и проникало немного света. Володя готов был к тому, что и сегодня ничего не произойдёт. Но он терпеливо отсидит свои часы. Мысленно мальчик вернулся в тот день, когда они впервые спустились в подземелье.

Никто не видел их на этом склоне, заваленном сучьями и обрубками стволов. Они, конечно, соблюдали конспирацию, но и людей тут уже не было – рабочие переместились дальше, там пилили деревья, копали землю. Серёжа указал друзьям место:

– Здесь. Что, заметно?

Володя пригляделся: что-то темнело за переплетением веток. Одобрительно кивнул:

– Молодец, хорошо замаскировал.

Они быстро расчистили пролом – не весь, а так, чтоб можно было залезть. Рядом из земли выступали толстые, причудливо переплетённые корни дерева, которое уже срубили. От него остался неохватный пень и вот этот узел таких же мощных корней. Сергей протянул между ними верёвку, заверил:

– Здесь будет надёжно.

Но сначала попросил Володю:

– Посвети вниз, какая там глубина?

Мальчики склонились над отверстием. Мощный луч ушёл вниз, выхватил сводчатый тоннель. Сергей кивнул:

– Хорошо, верёвки хватит.

Володя видел, что спуск не очень глубокий, идёт под наклоном. Можно, конечно, и просто так спуститься, но трудно, да и потом – как вылезать? Сергей уже завязывал узел – ловко, умело. Миша глянул на Володю, сказал восхищённо:

– Серёга у нас лучше всех узлы вяжет, когда мы в походы ходим. Микола Петрович всегда его хвалит.

Сергей услышал, усмехнулся:

– Да это как раз простой узелок, «штык» называется. Для крепления верёвки за бревно или вот так – кивнул на корни, – в самый раз. Очень надёжен как раз при натянутой вниз верёвке. Если налаживать переправу через реку, или связывать две верёвки, или спускаться со скалы, там нужны другие: юферсный, бабочка, булинь, а то ещё – стремена…

Володя на минутку даже пожалел, что не ходит в походы с ребятами Николая Петровича Трублаини. Сам он умел завязывать только узел «восьмёрку». Но когда верёвка была опущена вниз, в пролом, он тут же забыл об этом. Все трое склонились над дырой, Володя повёл фонариком.

– Иди первым, Серёга, – сказал. – Ты же первооткрыватель.

– Пусть Мишка, – отказался тот. – Я проконтролирую.

Серёжа отошёл к узлу, чтобы проследить, как тот натянется при нагрузке, Володя ухватил за верёвку у края пролома. А Миша ловко и быстро спустился, крикнул снизу: