Ирина Глебова - Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– Напомнил о долге, дал срок возврата, потом пригрозил, потом снизошёл в память о друге, геройски погибшем от милицейской пули. И предложил отработать? Не ошибся?

Викентий Павлович смотрел на парня, склонив голову. Величко кивнул, сглотнув слюну, хрипло удивился:

– Точно, так всё и было. Только я выговорил себе, что всего один раз пойду с ним на дело. Он тогда засмеялся, сказал: «Ладно уж, да и делов – на атасе стоять. И – в расчёте».

Петрусенко сам налил в стакан воды. «Совсем мальчишка, – подумал. – Хороший и не глупый. Попался в классическую воровскую ловушку. А вот не было бы у него такого дяди, как Кролик, не испытывал бы к нему детской привязанности – не повёлся бы ни на карты, ни на водку. Не поверил бы в это «один раз»…

– Спасибо.

Шура выпил воду одним глотком. Рассказывать ему осталось немного. Витёк сразу сказал, когда и где будет ждать его. Через два дня, в двенадцать ночи на Благовещенском рынке. Дал точное указание: на окраине базара, там, где ссыпные ряды круп, есть заведение. Ухмыльнулся: «Вывеска простая, «Харчевня». Работает всю ночь». Полчаса Шура сидел в этой харчевне в напряжённом ожидании. Народу было много, он постепенно понял, что большинство – торговцы из пригородов, ночующие прямо на базаре со своим товаром, а здесь кормящиеся. Но были и другие типы – юркие, с бегающим взглядом… Наконец пришёл Витёк, заказал себе и Шуре пиво и жареную рыбку-краснопёрку. Подошли ещё двое, и Величко сразу понял, что один из них – главный. Причём главный не только над другими двумя – главный вообще. Оскалил весело зубы, осмотрел парня с головы до ног, цокнул одобрительно языком. Мотнул головой: «Пошли, пора». Они пошли безлюдными уже переулками, и Шура понял, что вышли на Коцарскую, недалеко от кондитерской фабрики «Октябрь». В какой-то момент главарь остановил всех, сказал: «Мы на месте. Ты, новый, стой тут, сторожи. Напрасно не паникуй. Если какой прохожий мимо идёт – пускай. Если кто что спросит, ты под окнами девчонки блажишь. Понял? Но если кто в тот двор свернёт, или там свет в окнах зажжётся, шум поднимется – свистни громче. Умеешь?» Шурка молча кивнул. Трое пошли вперёд, и тут другой, не Витёк, спросил, обращаясь к главарю: «Что ты нас по тёмной водишь, Брысь? Сказал бы, что за дело…»

У Шурки кровь прилила к лицу, стало в миг жарко, хотя он только что ёжился от ночной прохлады. Он стоял под деревом ошарашенный, и одна мысль толчками била в виски: «Вот он кто, этот бандит!» Банда таинственного Брыся, убийства, ограбления – кто же в городе не слыхал об этом! Трое уже скрылись во дворе дома, а Шурка стоял под деревом и не знал, что делать. Уйти, бежать? Он ведь не бандит и не хочет им быть. Но за ним останется теперь не только карточный долг, но и это… Как на их воровском языке? Западло, что ли? Расправятся, как пить дать – вон как Лёньку запросто убили. А если остаться, Витёк обещал – одно дело, и всё. Но ведь если там, куда эти трое ушли, сейчас совершается ограбление или убийство? Он же советский парень, ещё не комсомолец, но собирается поступать! У него золотой значок второй ступени ГТО, его берут в молодёжную сборную города по футболу! А он стоит здесь, на бандитском, как они говорят, атасе…

Шурка задохнулся от стыда. Надо сейчас же бежать в сторону Южного вокзала, здесь недалеко, там есть милиция… Он вздрогнул всем телом: из подъезда дома вышел человек с фонарём. Ни одной мысли не осталось в голове Шурки, кроме жуткого страха. Он в миг сорвался с места и помчался – увы, совсем не в сторону вокзала и милиции…

– Вы понимаете, Величко, что вас втягивали в банду? Что и долг ваш карточный, и дядя ваш, Леонид Величко, якобы опекающий вас, – всё вело к одному? Понимаете, что никто после Коцарской вас не отпустил бы на все четыре стороны. Наоборот – этим делом вас повязывали и запутывали всё сильнее…

Бледный Шурка кивнул, не поднимая головы. Но потом заставил себя посмотреть в глаза темноусому майору.

– Я теперь это понимаю. Но и тогда, когда услышал, как того назвали по имени, сразу решил побежать в милицию.

И, не выдержав строгого ответного взгляда, вновь опустил голову. На его плечо легла рука, и старый сыщик сказал мягко:

– Тебе дали несколько дней передышки, мой мальчик. Но они тебя найдут. Скоро. И ты сделаешь всё, как надо: растеряешься, испугаешься, станешь отговариваться, но потом согласишься и долг, и новую вину искупить. Ты понял?

Лишь несколько мгновений Шурка смотрел удивлённо, но вот лицо его преобразилось.

– Ну и молодец, – кивнул Викентий Павлович навстречу его радостной улыбке и блестевшим глазам. – Мы сейчас поедем к тебе домой, обсудим всё с твоим отцом. Ты ещё несовершеннолетний, надо, чтобы он дал добро на твоё участие в операции.

При этом последнем слове мальчишка восторженно, со всхлипом вздохнул. Петрусенко улыбнулся. Ясное дело: из почти уголовника парень в один миг превратился, в своих глазах, в смелого разведчика, разоблачителя бандитов. Что ж, в какой-то степени так и есть. Появление этого мальчика – уже даже не зацепка, а прочная нить, за которую обязательно потянут… Однако, участие Шуры Величко должно быть минимальным: как только появится на банду настоящий выход, парня необходимо отправить подальше. Может быть даже на какой-нибудь международный футбольный матч – так, чтоб никаких подозрений.

Прямо из Управления машиной поехали в рабочий посёлок ХТЗ. Предстоял непростой разговор с наладчиком прессов Петром Григорьевичем – отцом Шурки. Как он посмотрит на то, что его единственный сын должен помочь милиции в очень рискованной операции? Да, трудный будет разговор, потому и взялся его вести Викентий Павлович. Поехал и Гриша Зарудный.

Вновь Шурка ехал в милицейской машине, но теперь настроение у него было совсем другое. Не пугало даже то, что придётся признаться отцу и о кутеже у Лёньки, и о походе с бандитами. Ликование от того, что на него смотрят не как на урку, а как на настоящего помощника, перевесило всё. И, не зная, как выразить свою благодарность, мальчишка всю дорогу увлечённо рассказывал о футболе, о своих любимых игроках.

– Якушин и Дементьев – самые результативные нападающие! А Гайоз Джеджелава не уступит ни Сильвио Пиоле, ни Дьёрдю Шароши! Анатолий Акимов на последней игре с нашим «Спартаком» такой гол взял, просто сказка! Я, конечно, за наших болел, за харьковчан, но Акимова не пробить…

Петрусенко и Зарудный переглядывались, пряча улыбки. Парень, сам того не замечая, называл игроков команд «Динамо». И в какой-то момент Гриша не выдержал, хлопнул Шурку по плечу:

– Наш человек!

– Викентий Павлович, хочу сообщить, что у вашего мертвеца есть болезнь, которую можно назвать профессиональной.