Макс Кратер - Последний еврей Багдада

— Я сказал, оружие применять только в случае крайней необходимости, а ты про пытки! Одно дело сделаем, другое завалим. Давай, рассказывай, что там за сигналы, — приказал тот, кого рыжий назвал Элаем.

— Да нечего особо рассказывать. Я на ветке в первый и второй день зарубки делал, а потом надоело. Бессмыслица какая-то. Вообще никакой системы.

— И ветку ту ты, Леон, конечно, с собой не принес, — скорчил недовольную гримасу Элай.

— Может еще и дерево, на котором я сидел, спилить, да волоком тебе притаранить? — возмущенно ответил названный Леоном. — А вообще я запомнил, если надо. Не все, но… Вот, например, в первый день из крепости подают пять сигналов, с маяка отвечают десятью. Сигналят четыре раза, а в ответ — одиннадцать. Ночью с крепости — девять, с маяка — опять одиннадцать. Затем пять и не десять, как в прошлый-то раз, а, чтоб им всем сгинуть в пустыне, — пятнадцать! Тогда же следом — семнадцать и три — обратно.

— А вечером в форт кто-то приходил, — кивнул грек, который, как стало ясно из диалога, был начальником над рыжим.

— Откуда узнал!? Тоже следил? Мне, значит, не доверяешь? — огненные брови рыжего сошлись к переносице.

— Дурак ты, Леон. Как только ты в банде своей так высоко поднялся. Ну, полно-полно-то бычиться. Ты — мой самый верный товарищ. Кто вечером-то приходил?

Леон по-прежнему смотрел на начальника недоверчиво, но все же ответил:

— Все три дня, что я следил за маяком, незадолго до заката из крепости приезжал старикашка. На одном муле, значит, он, а сзади, на привязи — второй и мешок на нем. Я решил, что это кормежка для десяти человек, но ты-то откуда про старика проведал?

— А я, пока ты про сигналы не рассказал, ничего о нем и не знал. Просто кто-то должен был доставлять пароль на маяк на следующие сутки. Пять и десять, четыре и одиннадцать — и то и другое в сумме — пятнадцать. Ночью, девять плюс одиннадцать, пять плюс пятнадцать, а также семнадцать и три. Все пары чисел при сложении дают двадцать. Понимаешь теперь? Старик сообщает дежурным на маяке определенное число. Они отсчитывали, сколько раз им сигналят, отнимают от известного им пароля и ответ отправляют назад. А когда переполох подняли, о котором ты говоришь, они, значит, что-то напутали.

— Так просто! — хлопнул себя ладонью по лбу Леон.

— Один запрос и один ответ на весь день вводить было бы глупо. Заранее договариваться о разных вариантах на сутки вперед — запутаешься. А так для стороннего наблюдателя перемигивание маяка с крепостью выглядит абракадаброй. Уверен, они и с другими маяками на реке также поддерживают связь. В крепости помигали, ответ получили, сложили два числа, если верно, то можно быть спокойным — все в порядке, водный путь под контролем, судам ничто не угрожает.

— Ну, ты и голова, Элай. Извини, что вспылил тут.

— Считай, что я уже забыл об этом. Караван удалось задержать?

— Атрей все устроил. К узкой и скалистой протоке, местные зовут ее «Пасть гиены», суда подойдут ночью. Луны сейчас нет, так что будет кромешная темнота. А далее им один только путь будет — на дно.

— Значит, действуем, как и планировали. Штурм начинайте, как только узнаете новый пароль. Я — на плотине.

— Один-то справишься? — скептически посмотрел на начальника Леон.

— Не сомневайся.

Когда заговорщики разошлись каждый в свою сторону, караван из восьми судов, о котором они вели речь, миновал очередной поворот великой реки и неспешно вышел на просторы озера Лахама [7] Лахама — в шумерской мифологии демон подводного мира. Возможно, изображался в виде получеловека-полурыбы. . На палубе первого из кораблей, скрестив ноги, сидел щуплый, весь покрытый причудливыми тату индус.

Размеренный бой барабанов болью отдавался в его висках. Парс прислушивался к собственному сердцу. На десятый день плавания по Евфрату оно, казалось, стало биться в такт ударам бамбуковой дубинки по туго натянутой коже.

По морю добрались без приключений. Помотало и помутило, конечно, и слонов, и погонщиков, но в целом перенесли плавание без потерь. В устье же махаутов [8] Махаут — погонщик слонов в Индии. и животных перевели на суда особой конструкции — широченные и плоскодонные. Капитан, правивший караваном, рассказал, что их в кратчайшие сроки построили по приказу самого сатрапа!

Таких кораблей Парс еще никогда еще видел: три ряда весел, посередине надстройка. Две трети гребцов были рабами. Их легко было отличить по кандалам на ногах. Остальные — вольнонаемные. Операция проводилась в условиях строжайшей секретности. Пятнадцать бесценных боевых слонов из далекой Индии — родины Парса — ждали в Вавилоне к исходу недели, поэтому и остановок почти не делали, плыли даже ночью. Лишь утром возникла небольшая заминка, заставившая задержаться до полудня. Капитан взялся наверстывать упущенное, потому и барабан на корме бил чаще прежнего. Гребцы погружали весла в воду в такт его ударам, а индусу казалось, что делают они это в такт его сердцу.

По берегам росли пальмы. Время от времени встречались небольшие форты, а раз в день попадались настоящие крепости. Одна из двух главных водных артерий Междуречья прекрасно охранялась. Окинув невозмутимым взглядом озеро, в которое вошли корабли, Парс вновь погрузился в воспоминания.

Индус часто задумывался над тем, как получилось так, что он, появившийся на свет в крестьянской семье, чьи родители были убиты стадом разъяренных слонов, стал профессиональным погонщиком. Историю гибели отца и матери ему много раз рассказывал человек, заменивший их. Племя Парса пришло на берега реки, не имевшей в те времена даже названия. Рубили деревья, отвоевывая у джунглей землю под посевы. Пни жгли прямо в поле, удобряя пашню золой. Дома огораживали частоколом из толстых бревен. Все обитатели уничтожаемого людьми леса вынуждены были уходить дальше вглубь чащи. Все, кроме слонов. Это сейчас-то Парс уже знает, что они умеют смеяться, плакать, сочувствовать чужой беде, воспитывать потомство совершенно не так, как другие звери, и хоронить сородичей. Но тогда ни он — неразумный малыш, ни его соплеменники не имели об этом ни малейшего представления.

Нападение на деревню произошло незадолго до рассвета, когда все спали. Огромные самцы бивнями сокрушили ворота, и все стадо ворвалось внутрь. Первым делом они разрушили амбар в центре поселения. Весь запас семян был уничтожен. Если бы кто из обитателей деревушки и выжил, они все равно были бы обречены на голодную смерть. Но никто не уцелел. В пробитые слонами бреши устремились почувствовавшие запах крови тигры. Никогда прежде предки Парса не видели ничего подобного. Казалось, разные звери, в природе лишь обитающие неподалеку друг от друга, сейчас действовали заодно!