Джон Робертс - SPQR IV. Храм муз

Отмывшись от грязи и сажи и снова переодевшись в приличную одежду, я явился в Земельное управление, располагавшееся недалеко от дворца Птолемея. Я знал, что могу выяснить здесь точные границы и имя владельца любого квадратного дюйма земли во всем Египте. Здесь создали и разработали целое искусство топографической съемки и межевания. Это было сделано по необходимости, поскольку здешние земли каждый год затапливаются при разливах Нила и все границы между земельными владениями и межевые знаки частенько смывает водой. Подобно большинству завоевателей, Птолемеи взяли на вооружение все самые полезные практические навыки и опыт покоренного народа, поэтому в данном управлении, за небольшим исключением, служили только египтяне. В первом же помещении, в которое я вошел, ко мне сразу же бросился услужливый раб.

– Как я могу тебе услужить, господин?

– Где я могу найти карты и документы касательно ближайших к Александрии земельных участков?

– Пожалуй вот сюда, следом за мной.

Мы прошли через несколько комнат, где на полу сидели писцы, скрестив по египетскому обычаю ноги и растянув папирусы на коленях, на своих туго натянутых юбочках. В руках у них были тонкие кисточки, а чернильницы стояли рядом на полу. Другие трудились над картами, разложенными на длинных столах.

– Здесь Управление Царского нома, сенатор, а вот это – Сетхотеп, царский землемер Северной инспекции землеустройства и межевания.

Из-за своего стола встал мужчина и подошел к нам. Местный, одет просто, но я к этому времени уже научился различать статус человека по качеству его парика и по тому, из какой ткани изготовлен его передник, эта египетская юбочка. Сетхотеп явно был чиновником высокого ранга, равный по положению в обществе примерно римскому всаднику*. Нас представили друг другу, и я выдал ему заранее придуманную историю.

– Я занимаюсь работой, связанной с географическими данными о Египте. На латыни таких исследований не появлялось уже более пятидесяти лет, а прежние работы всего лишь переводы с греческого, и, само собой, в них полно ошибок. И я полагаю, нам нужно новое исследование, наше собственное.

– Весьма похвальное начинание, – заметил Сетхотеп.

– Я уже приступил к этой работе и начал с Александрии, и теперь мне необходимо изучить карты и описания близлежащих окрестностей. Я хотел бы начать с озера Мареотис и окружающих его территорий. У вас имеются такие карты? Я предпочел бы иметь дело с топографическими планами, в которых были бы указаны все землевладения и их собственники.

– Конечно, сенатор, – ответил Сетхотеп.

Он отступил к стеллажу, такому же, как в Библиотеке, и достал из него большой свиток.

– Конечно, вся земля в Египте принадлежит царю Птолемею, однако, по древней традиции, наш повелитель жалует права владения крупными земельными участками и имениями своим преданным вельможам.

Именно это я и хотел от него услышать.

Он отнес свиток к длинному столу и извлек его из трубчатого кожаного футляра. Расчищая для него место, он собрал несколько листов папируса, заглянул в них и затем швырнул в большой ящик, стоявший сбоку от стола. Он был наполовину заполнен. Египетские бюрократы портят и выбрасывают в десять раз больше папируса, чем их римские коллеги по ремеслу. В Египте этот материал дешев, так что они даже не пробуют использовать его вторично.

– А куда идет весь этот использованный папирус? – полюбопытствовал я.

– Каждый месяц сюда являются гробовщики и все это забирают, – ответил Сетхотеп.

– Гробовщики?! В самом деле? – Еще одна египетская странность.

– О, да. Дерево в Египте стоит очень дорого, и его мало. Лишь самые богатые могут позволить себе деревянные саркофаги для мумий. А гробовщики заливают использованный папирус клеем и формируют из получившейся массы саркофаги для мумий. Они предназначаются для небогатых или нищих. Пока гробница усопшего остается закрытой и запечатанной, такие гробы сохраняются ничуть не хуже, чем деревянные. Во всяком случае, они так утверждают. Лично я предпочел бы дерево. Моя собственная гробница почти готова, и я уже приготовил гробы для себя и для своей жены. Они изготовлены из лучшего ливанского кедра.

Римляне тоже любят заниматься похоронами и подготовкой к погребальным процедурам, но у египтян, которые верят в радости загробной жизни, это настоящая мания. Дай им только возможность, и они будут болтать на эту тему часами.

– Вот озеро, – объяснял между тем Сетхотеп, разложив карту на столе и придавив уголки чем-то тяжелым.

Озеро оказалось весьма неправильной формы, как это обычно и бывает. Пунктирные линии на карте обозначали границы земельных владений и имений, что располагались по его берегам, но надписи были сделаны скорописью, так называемым демотическим письмом, то есть упрощенными иероглифами, воспроизводящими фонетическое звучание слов подобно греческому или латинскому алфавиту. Такое принято только у египтян, они таким образом обеспечивают себе место на службе у Птолемеев. И только они сами могут читать эти надписи на картах или топографических планах.

– Это имена землевладельцев? – спросил я, указывая на совершенно непонятные для меня письмена. – Я вскоре намерен предпринять поездку по озеру, и, вероятно, мне понадобится посетить кое-кого из них.

– Так, сейчас посмотрим. Если плыть от канала на запад…

– Вообще-то я хотел начать с восточной стороны. Кто, к примеру, владелец вот этого надела? – Я ткнул пальцем в место, где побывал этим самым утром.

Сетхотеп изучил надпись на плане.

– Это владение принадлежит вельможе Кассандру. Он его унаследовал напрямую от своего предка, который был сподвижником Птолемея Сотера, первого из Птолемеев и основателя царской династии.

Это было неприятное сообщение. Я никогда не слыхал об этом человеке.

– Стало быть, именно к этому Кассандру мне следует обратиться, если я вознамерюсь посетить его владение?

– Кассандр уже несколько лет проживает в уединении в своем имении в Арсинойском номе, это в Файюмском оазисе, на берегу озера.

– У него, значит, не одно имение? – спросил я.

– Как и многие другие цари, Птолемеи придерживаются такой политики, что наделяют своих крупных вельмож имениями, разбросанными по всему царству, а не в одном месте, чтобы не создавалось одно большое землевладение. Это смягчает ревность, возникающую среди приближенных к царскому трону, и обеспечивает каждого из них и лучшими землями, и средними по плодородию, и бесплодными.

И еще такая политика заставляет их все время разъезжать от имения к имению и лишает их возможности создать для себя целостную и мощную экономическую и властную базу, подумал я.