Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

Матис вдруг замолчал. По подземелью к ним приближался, пошатываясь, черный от копоти человек. Он нес стопку книг, до того высокую, что та скрывала его лицо. Только когда их разделяло всего несколько шагов, Агнес убедилась, что это Мельхиор.

— Слава Богу! — воскликнула она. — Я уж думала, этот черный дьявол утащил вас в преисподнюю…

— Если я не обманулся со взрывом, то он отправился обратно в ад, — отозвался Мельхиор, покачиваясь под тяжестью книг. — Зря он испортил мою лютню. Я ему ясно сказал…

— С удовольствием послушаем вас наверху! — вмешался Матис. — Будет мило с вашей стороны, если вы поможете нам сейчас расчистить завалы… — Он покачал головой, глядя на стопку книг в руках менестреля. — Что вы вообще такое притащили?

— Тут «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха в чудесном иллюстрированном издании. Также собрание старинных баллад, Книга турниров кайзера Максимилиана и еще кое-какие труды, которые заслужили, чтобы их сберегли для грядущих поколений, — Мельхиор вздохнул. — Но вы правы. Пора убираться отсюда.

Он осторожно положил книги на пол и помог Агнес и Матису разобрать горящие завалы перед дверью. В скором времени они расчистили достаточно места, чтобы юноша смог подобраться к замку.

— Постараемся подобрать нужный прежде, чем дым затуманит нам рассудок, — просипел он и разочарованно вынул из скважины первый ключ. — Этот не подошел.

— Поторопись! — Агнес кашляла и не сводила слезящихся глаз с груды тлеющих обломков, под которой покоился труп декана. — Не знаю, сколько еще я смогу терпеть этот дым и жару!

— Опять не тот, — пробормотал Матис и спешно попробовал следующий ключ.

— Я тоже раздобыл такую связку, — заметил Мельхиор. — Может, мне…

— Ха, подошел! — воскликнул юноша с облегчением, провернув ключ в замке. Дверь со скрипом отворилась. — Уходим, живо! Пока тут все не обвалилось!

Агнес с Матисом побежали вверх по витой лестнице. Дым тянулся за ними клубящимся призраком. Мельхиор между тем снова подобрал книги и следовал за ними на некотором расстоянии. С каждым шагом воздух становился прохладнее и чище. Они, подобно Орфею, поднимались из подземного мира. Наконец-то впереди показался проем, ведущий в часовню. Агнес облегченно вздохнула. Видимо, напуганные бенедиктинцы второпях забыли запереть гробницу Дитера фон Катценельнбогена.

— Столько знаний утеряно! — вздохнул позади них Мельхиор. — Досадно, что и говорить… Насколько я знаю, в Священной Римской империи другой такой библиотеки не существует.

— Надеюсь, спасенные вами экземпляры особенно ценные, — отозвался Матис, добравшись до выхода.

Мельхиор усмехнулся.

— Не сомневайтесь. Не то чтобы я собирался продать их, но каждая из этих книг стоит, как дюжина чистокровных коней.

Матис изумленно уставился на менестреля.

— Черт возьми, не вздумайте повторять такого. Иначе я спущусь обратно и сам прихвачу с собой парочку.

Измученная, охваченная мелкой дрожью, Агнес шагнула в часовню. Из прохода еще тянулись тонкие клубы дыма. С соседних плит на нее и ее спутников, казалось, с укором взирали знатные особы. Штаны и рубашки были изорваны и обуглились по краям, руки и лица почернели от копоти — только глаза белели. Агнес вытерла пот со лба и огляделась. В часовне, кроме них, никого не было. После грохота пожара тишина казалась неестественной.

Совсем рядом вдруг затрезвонили колокола.

— Монахи, наверное, скоро вернутся обратно, — сказал Матис. — Надо бы поскорее убраться из церкви, если не хотим новых неприятностей.

— А как насчет всего, что мы сейчас узнали? — Агнес устало потерла испачканные сажей глаза. Она была так измучена, что пришлось прислониться к стене, чтобы не потерять сознание. — Кажется, я видела все это в кошмарном сне, и только теперь медленно просыпаюсь…

— Может, это и вправду только сон, — мрачно отозвался Матис. — Наследница Барбароссы, ха! Без завещания кайзера Фридриха это всего лишь красивая история. Кольцо, конечно, при тебе, но это еще не доказывает, что ты действительно происходишь от Гогенштауфенов. — Он кивнул на дымящий проем. — Доказательство сгорело там, внизу.

— А может, мне и не нужно это доказательство. Может, я и рада остаться Агнес фон Эрфенштайн, дочерью простого наместника…

Матис одарил ее строгим взглядом.

— А как же святое копье? Отец Доминик возложил на тебя эту миссию. Уже забыла?

— Черт подери, и чего всем вздумалось указывать мне, что делать! — глаза у Агнес сверкнули, будто рубины на черном от копоти лице. — Может, я сама разберусь? Вот что я тебе скажу, Матис Виленбах: я рада, что это чертово завещание сгорело! Теперь мы хотя бы можем поставить точку в этой истории и вернуться домой!

— Ты, может, и вернешься, госпожа графиня, а вот я беглый мятежник. Об этом ты, видимо, позабыла?

— А ты , видимо, позабыл, что я сбежала от полоумного, мстительного супруга?

Рядом прокашлялся Мельхиор.

— Не хотелось бы прерывать вашу увлекательную беседу, — бросил он. — Но что касается завещания, вынужден разочаровать госпожу графиню.

Менестрель с улыбкой вытянул из стопки книг сложенный пергамент, слегка обугленный по краям. Это был тот самый документ, который показывал им декан. Агнес разглядела родословное древо и печать Гогенштауфенов.

— Когда началась вся эта суматоха, я счел за лучшее забрать завещание, — продолжал Мельхиор. — Полагаю, оно представляет бо́льшую ценность, чем все эти книги, вместе взятые.

Он спрятал пергамент под черный от сажи камзол, подхватил книги и изящной походкой двинулся к выходу из часовни.

— А теперь давайте убираться отсюда. Пока нас не отправили на костер за гибель крупнейшей в Германии библиотеки.

Крепость Лёвенштайн близ Хайльбронна, 15 июня 1525 года от Рождества Христова

В небе недалеко от родового замка Лёвенштайн-Шарфенеков кружил сокол. Он летал в поисках упитанных мышей над полями, уже золотистыми в середине июня. Близился полдень, и солнце палило нещадно. Дождей не было вот уже несколько дней. Все, кто располагал такой возможностью, попрятались в прохладных покоях крепости и пережидали там жару.

Лишь один человек стоял на крепостной стене и с арбалетом в руках наблюдал за полетом бурой птицы. Граф Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек был совершенно спокоен. Ни один мускул его не дрогнул, когда он, взглянув в последний раз на цель, нажал на спуск.

Точно заговоренный, болт устремился навстречу солнцу. Он попал соколу точно в грудь. Птица захлопала крыльями, словно не желая принимать смерть, и взвилась ввысь. Потом камнем рухнула вниз и скрылась среди колосьев.

— Попался, дружок, — произнес граф и улыбнулся.