Иван Любенко - Поцелуй анаконды

– Да нет, отчего же. Просто странно это. Питоны весьма редко нападают на людей. К тому же третьего дня Констанди был у меня. За свою жизнь опасался. Жаловался, что кто-то на его порог дохлых крыс подкладывает. Я посоветовал ему обратиться в участок. Только он, судя по всему, так туда и не дошел. И вот теперь мертв…

– Эка невидаль – крысы, – хмыкнул полицейский. – Небось кошка натаскала.

– Я ему так и сказал. Но, по его словам, ни кошек, ни собак он не держал. А с улицы это мог сделать кто угодно. Труп на вскрытии? – осведомился Ардашев.

– Нет. А зачем? Тут и так все ясно. Все наши уже разъехались. Я вот один задержался. У покойного в городе родственников нет. Дали телеграмму сестре в Самару. Послезавтра похороны. Питона циркачи обещали забрать, а дом лакей стережет.

– Комнаты осмотреть не позволите? – вопросительно взглянул на полицейского адвокат.

– Сколько угодно, – пожал плечами Поляничко. – Покойник в зале лежит, как живой. Только зря все это… но если хотите, пожалуйста, – он вздохнул и потянул на себя ручку входной двери. Клим Пантелеевич проследовал за ним.

Вошедших встретил невзрачный мужчина с бегающими глазками. Он был невысокого роста, в поддевке, рубахе навыпуск, подпоясанный тонким ремешком, в полосатых брюках и яловых сапогах. «Ни дать ни взять – половой в трактире», – подумал Клим Пантелеевич.

– А ты, Ерофей, пойди-ка погуляй. Не мешай нам. Мы сами тут походим, – распорядился начальник сыскного отделения.

– Не извольте беспокоиться, – слегка поклонившись, пролепетал прислужник и уже собрался исчезнуть, как адвокат остановил его:

– Напротив. Пусть останется. Возможно, у меня появятся к нему вопросы.

– Как хотите, – согласился полицейский.

Миновав переднюю, присяжный поверенный и полицейский вошли в гостиную. Тело, укрытое каким-то цветастым покрывалом, лежало на диване. Невооруженным глазом было заметно, что денег на обустройство только что купленного дома Констанди не пожалел. Обстановка дышала роскошью. Заграничная мебель, хрустальная люстра, персидские ковры, картины в позолоченных рамах и зеленые пальмы в кадках украшали комнату. Рядом с одной из них стоял внушительный террариум с ванной. В ней, полупогрузившись в воду, мирно спал убийца. Он имел яркий, характерный для питонов желто-коричневый с белыми пятнами окрас. Осмотрев его, Ардашев восхищенно воскликнул:

– Ого! Да это настоящий Python reticulatus!

– Чего-чего? – не понял Поляничко.

– Сетчатый питон. Этот экземпляр просто огромен. Думаю, длиной не меньше четырех саженей. Съесть антилопу или обезьяну для него – сущий пустяк.

– Надо же, какая дрянь! – брезгливо выговорил полицейский. – А что же это он хозяина своего не сожрал?

– Человек для него слишком большая добыча. Убить – может, а вот проглотить – нет.

Холоднокровное существо открыло желтые мутные глаза и внимательно посмотрело на присяжного поверенного.

– Он и в самом деле опасен, – не отрывая взгляда от змеи, проговорил адвокат. – А когда его кормили?

– Третьего дня лично-с давал Жакоше живого кролика. С базара принес, – ответил Ерофей. – Иван Христофорович установил правило: два кролика в месяц, в первый и третий понедельник.

Клим Пантелеевич подошел к трупу и снял покрывало. Тело бывшего хозяина цирка было полностью обнажено. На лице и кисти правой руки остались кроваво-синие рваные раны от укусов. Его одежда лежала рядом, на стуле. Склонившись над покойником, адвокат стал внимательно его осматривать, но когда дошел до рук – вынул складную лупу. Затем его заинтересовала сорочка Констанди.

– А позвольте, я отрежу край манжета? – спросил Ардашев у полицейского.

– Не возражаю, – запросто ответил тот. – Но зачем?

– Есть у меня одна мысль. Однако я бы не стал раньше времени ее озвучивать, – вырезая кусок материи перочинным ножом, пояснил адвокат.

– Ах да, простите, я совсем запамятовал ваше правило: не строить никаких предположений до тех пор, пока они не станут очевидными.

– Ну, это не совсем так, – улыбнулся присяжный поверенный. – Без гипотез нельзя обойтись. Главное, не останавливаться на одной, пусть даже самой подходящей. Надо искать новую version до тех пор, пока предположения не подтвердятся. Вот, к примеру, я могу совершенно уверенно сказать, что труп был обнаружен сегодня утром сидящим в кресле перед кофейным столиком, и уже потом вы его перенесли на диван для проведения врачебного осмотра, верно?

– Именно, – подтвердил сыщик. – А как вы об этом узнали, если я вам еще этого не говорил?

– Мне довелось встречать питонов в Индии и потому я немного знаком с их повадками. Питон не смог бы так просто обвить и задушить лежащего человека, в особенности бодрствующего. А вот что касается сидящего или стоящего – это другое дело. Да и то при условии, если жертва почти не оказывает сопротивления. Стоит схватить змею под самую голову и укусить, как она сразу запаникует и отпустит. Но в нашем случае этого не произошло. И потому я сделал вывод, что хозяин заснул сидя, поскольку был сильно пьян. И, вероятнее всего, перед ним стояла бутылка коньяку, скорее всего мартелевского.

– Точно! – восхищенно пробормотал лакей. – Так и есть! Стояла проклятая!

– А что ж ты молчал, олух этакий?! – напустился на слугу Поляничко.

– А у меня об ентом никто и не справлялся, – пряча глаза, пробубнил Ерофей. – Перед приездом полиции я решил немного прибрать, ну и…

– Где коньяк?

– Я его того-с…

– Чего «того-с»? – сощурился сыщик.

– Выпил-с… за упокой души-с моего хозяина, в бозе почившего Ивана Христофоровича Констанди. Светлая ему память! – лакей осенил себя крестным знамением. – Хороший был человек, правда вспыльчивый: два раза меня по щекам бил…

– Нет, вы посмотрите, какая наглая рожа! – возмутился Ефим Андреевич. – Вылакал бутылку французского коньяку и еще крестится!

– Там оставалось всего два глотка-с, кошкины слезы, – смиренно глядя в пол, пролепетал слуга.

– А когда ж ты успел, ежели я через несколько минут появился?

– Успел-с, – с видом раскаявшегося грешника вымолвил Ерофей.

– А стаканов? Сколько было стаканов на столе? Помнишь?

– Одна рюмка. Его любимая. Вон, в буфете стоит. Если хочите, могу подать.

– Ладно, – перевел дух Поляничко. – А сам-то из нее пил?

– Нет, что вы-с! Мы не лаптем щи хлебаем-с, – обиделся лакей. – Могем позволить себе и чистую посудину взять, чай, сами потом и вымоем.

– А вас, голубчик, насколько я понимаю, вчера здесь не было, так? – уточнил Ардашев.

– Да-с. Меня хозяин почти никогда на вечер не оставлял. У него в это время всегда шуры-муры с дамочками были. Ох и любил он енто дело-с! Кажный божный день разные мамзельки наведывались. Одна другой краше.