Александр Асмолов - Шкатулка императора

После того, как православный монах, дежуривший у входа в Кувуклию, быстро рассказал, что можно и что нельзя делать внутри, Ниночка проползла на коленках в низкий вход следом за Варей. Внутри горели свечи, справа от входа был отполированный миллионами рук мраморный гроб, в котором когда-то был похоронен Иисус из Назарета. Девочка хотела спросить наставницу, что делать дальше, но осеклась. С противоположной от низкого входа стены на нее смотрело лицо старого человека. Цвет его редких волос и морщинистая кожа были в тон мраморным плитам. Живыми казались только глаза. Старик молча приглядывался, словно изучал ее. Девочке стало жутко, но двигаться она не могла, при этом ей показалось, что пронзительный взгляд проникает глубоко внутрь, в самую душу.

По тому, как застыло обычно живое лицо ее воспитанницы, Варя поняла, что у той видение. Стараясь не тревожить девочку, она проследила за ее неподвижным взглядом. На мраморной стене что-то привлекло ее внимание. Сосредоточившись, девушка стала различать контуры лица. Постепенно оно становилось четче, словно проявлялось в ином свете. Наконец и Варя увидела лицо старика, оно было строгим, но не пугающим. В его больших живых глазах светился разум. Неожиданно обе услышали голос:

– Вы должны вернуть шкатулку императора.

– Какую еще шкатулку? – услышала девушка испуганный голосок Ниночки.

– Бабушка тебе все сказала, – голос стал холоднее.

– Вернуть хранителям? – мысленно спросила Варя.

– Под печать, – коротко отозвалось в их головах, словно кто-то хлопнул печатью на документе.

Затем обе увидели, как мраморное лицо старика растворилось в стене.

Отель «Гуттенберг» представлял собой старое трехэтажное здание с современной начинкой. Реконструкция не затронула его степенный внешний вид, но создала очаровательный уют и все необходимые удобства гостям. Совершенно бесшумный лифт медленно опустился в большую гостиную на первом этаже. Услужливый портье поспешил навстречу эффектной брюнетке в сопровождении элегантного мужчины, показывая им дорогу в небольшой ресторан гостиницы и рекомендуя, что лучше заказать на завтрак. Впрочем, время близилось к обеду, и рекомендации были достаточно разнообразны.

Симпатичная пара села за столик у окна. Неторопливая обстановка на старой узкой улочке Барселоны располагала к непринужденной беседе и приятному приему пищи. К нему нужно было подготовиться, и разговорчивый официант просто не отходил от стола привлекательной пары. Он вежливо склонялся над брюнеткой, рекомендуя то одно, то другое блюдо из яркого меню в солидном переплете. Она игриво поглядывала на него, спрашивая о чем-то и советуясь со своим спутником. Официант в длинном черном переднике, подчеркивающем его гибкую фигуру, даже пару раз сбегал на кухню, чтобы обговорить с поваром детали заинтересовавшего даму блюда. Процедура заняла около получаса и доставила удовольствие всем участникам.

Очаровательная пара начала трапезу с полусухого белого вина и овощного салата с лангустинами. Брюнетка умело, даже изысканно, пользовалась столовыми приборами, особенно вилкой. В ее изящных длинных пальцах начищенная до блеска вилка так изящно выхватывала кусочки салата и медленно отправляла их в рот, что можно было бы снять рекламный ролик с ее участием и продвигать на рынок очередной продукт. На даме было повседневное платье и совсем немного косметики на лице, но то женское очарование, что сквозило в каждом жесте, не оставило равнодушным ни одного мужчину. Особенно двух незнакомцев, что уже минут пять, не отрываясь, наблюдали за ней, обсуждая между собой эффектную брюнетку.

– Дорогая, – натянуто улыбаясь, прошептал Мартинес-младший, – ты хочешь соблазнить кого-то из тех парней в углу. Они до неприличия нагло пялятся на тебя.

– Ну, я же под защитой кабальеро, – она томно склонила голову и одарила двух парней за дальним столиком таким интригующим взглядом, что ее спутник заерзал на стуле.

– Тесс, – шикнул он, – ты ставишь меня в дурацкое положение!

– Ну, я же не обсуждаю за столом положение, в которое ты иногда пытаешься поставить меня.

Она отложила вилку для салата и достала свой сотовый из женской сумочки. Разговаривая с кем-то по телефону, кокетка облокотилась на край стола и так грациозно изогнула спину, что сногсшибательная грудь во всей красе обозначилась под легкой тканью. Мужчины за угловым столиком нервно закурили. Яркий дневной свет из окна, обтекая соблазнительные формы брюнетки, врывался в мягкий интерьер ресторана, где даже днем горели торшеры, наполняя зал мягкими приглушенными полутонами.

– Кому ты звонила? – стараясь держать себя в руках, проскрежетал зубами Влахель. – И куда он должен торопиться?

– Ах, Лучо, ты иногда бываешь таким пылким, – она явно дразнила своего спутника. – Ну, просто мавр неукротимый.

– Да, мне не нравится, когда ты в моем присутствии болтаешь по телефону с какими-то мужиками.

– А в твое отсутствие? – Тесс взяла бокал с белым вином и насмешливо посмотрела через него на Влахеля. – Твоя мама не рассказывала тебе о предках? Мне иногда кажется, что среди них были не только финансисты.

Она легонько чокнулась с бокалом Хосе-Луиса, предлагая выпить. Директор «Эсмиральды» все еще сердился. Тогда Тесс нежно положила свою ладонь на его руку и улыбнулась. Это было так очаровательно, что финансист растаял. Он едва не расплескал свое вино на белоснежную скатерть. Отчего, смутившись еще больше, пролепетал что-то нечленораздельное. Хорошо, что при этом Влахель просто уперся глазами в злополучную скатерть, иначе бы он увидел, как брюнетка бросила коварный взгляд в сторону углового столика, за которым двое мужчин вдруг умолкли, ощутив сильное влечение к незнакомке у окна. Она же перевела взгляд на своего кавалера и томно вздохнула. При этом никто не обратил внимания, на то, что портье в это время зарегистрировал нового постояльца и объяснил тому, как поставить его серый «Опель» в подземном гараже апарт-отеля.

Основным блюдом брюнетки была оленина, запеченная со специями. Такую вырезку редко доставляли в ресторан «Гуттенберга», и повар хотел было приберечь ее для какого-нибудь солидного гостя на ночь, но познания брюнетки в деревенских рецептах Каталонии растрогали сердце старого кулинара. Ягоды можжевельника, растертые с крупной морской солью, творят чудеса именно с этим мясом. Что там базилик или тмин, имбирь или чабер, они хороши только для свинины. А вот олень действительно благородное животное. Его вырезка натирается сначала оливковым маслом холодного отжима и обваливается в крошке темно-синих ягод можжевельника с крупными белыми кристаллами соли, которую до сих пор получают вручную. Затем минут на двадцать – в раскаленную печь. Только на сухой массивной сковороде! Эх, что там. Теперь этого почти никто не знает.