Владимир Корнев - Последний иерофант. Роман начала века о его конце

Немцу было приятно поболтать на родном языке, вспоминая Liebe Heimat, [163] Милая родина (нем.). да вдобавок с таким важным постоянным клиентом-посредником. Мне же не составляло труда освежить в памяти этот язык, хотя я и говорил на нем более ста лет назад в Германии (имея, разумеется, совсем другое имя), вследствие чего саксонское произношение звучало несколько старомодно, что, впрочем, еще более расположило ко мне сентиментального и недалекого бюргера.

…1901 г.

Недавно Отто — кондитер под большим секретом сообщил мне, что будет расширять свой «гешефт». По соседству находится французская галантерейная лавка, которая вот-вот должна развалиться (не с его ли помощью?). Отчего бы прожорливому колбаснику не проглотить галльского петушка! Перекупив галантное предприятие, сахарный Отто думает объединить его со своим «васисдасом» [164] Васисдас (от нем. «was ist das?» — «что это?») — обиходное название немецких лавок, булочных (см., например, А. С. Пушкин. Евгений Онегин. Гл. 1, XXXV). и устроить целый «Шоколадный дом». Но это не слишком-то меня взволновало. Ужасно другое: этот ганс — завитой, надушенный и напомаженный чурбан, оказывается, влюблен не только в сласти, но и в мою несравненную Молли! Он же вообразил себе, что произведет благоприятное впечатление на Ее «фатер» и станет в его глазах достойной партией для бедняжки! Сверхъестественных волевых усилий стоит мне сдерживаться от сильнейшей вспышки ярости — подумать только, что возомнил, хам! Да ведь еще, чего доброго, добьется своего! Откровенничая со мной, самодовольный болтун не заметил, как я возбужден новостью, и продолжал делиться своими планами. Он дает во всех газетах объявления о своем новом большом магазине, а после собирается открыть подобные «шоколадные дома» по всему Петербургу. Доищется звания поставщика Двора, а там, глядишь, станет владельцем не сказочной, а самой настоящей шоколадной империи. И это все не пустые слова: недавно в Гамбурге умер его «онкель», [165] Дядя, дядюшка (от нем. Onkel). крупнейший судовладелец, и оставил племянничку более чем приличное состояние! Скороспелый богач-наследник всерьез намеревается преподнести отцу «своей невесты» (он посмел назвать так мою Возлюбленную!) «оригинальный презент на Ostern» [166] Немецкий праздник Пасхи (нем.). (вот был бы скандал, перепутай Отто лютеранский праздник с православной Пасхой) шоколадный торт с изображением герба савеловского банка точно того же размера, что и герб на фронтоне его главной конторы. Иными словами, решил подсластить свое будущее сватовство. Мне думается, такая прямолинейность в делах деликатных свойственна только тупым бюргерам и, разумеется, нашим купчинам-самодурам.

…1901 г.

Сегодня, стоя в кондитерской неподалеку от прилавка, я своими ушами услышал, как немец без лишних церемоний пригласил мою милую Молли к себе домой (!!!) печь Osternkuchen [167] Немецкий пасхальный кекс. (!!!) якобы для того, чтобы сообщить неповторимый рецепт незабвенной матушки. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Что ж, придется еще одного колбасника убрать со своего пути. Мне не составит труда облегчить ему этот путь — пусть узнает, куда исчезают такие, как он, когда я в буквальном смысле выхожу из себя. Я не вытерпел и уже заказал ему громадный торт, который назавтра нужно будет доставить прямо ко мне на Миллионную. От имени своего несуществующего господина я попросил Краузе не отказать в любезности доставить заказ лично: мол, мой высокопоставленный шеф давно желает познакомиться накоротке со столь искусным мастером и щедро отблагодарить его за оказываемые услуги.

…1902 г.

Ну-с вот! Снова ich bin deutsch, [168] Я немец (нем.). но на сей раз — преуспевающий кондитер. Мои познания в кондитерии, признаться, были еще скромнее, чем когда-то в медицине, но разве это препятствие для меня! Я действовал тем же верным способом, что и с профессором Шварцем (покойник перед смертью «не успел» поделиться со мной своим искусством врачевания): нанял за приличное жалование помощников, которые исполняли бы за меня всю работу. Деньги подчиняют себе людей, а я перевоплощаюсь в толстосума, если того требует поставленная цель. Еще хитрый ментор Макьявелли утверждал, что она оправдывает средства, и был тысячу раз прав. Я же неожиданно для себя самого почувствовал сильнейшую склонность к «изобретению» шоколадных помадок для пирожных, всевозможных кремов и к «ваянию» фигурок из разноцветного марципана. Also, [169] Итак, таким образом (нем.). я все-таки занимаю не пустую оболочку, по крайней мере с наклонностями ее прежнего обладателя, — недаром теперь меня зовут Отто Краузе! Вскоре я достиг в его увлекательном ремесле настоящих высот мастерства. Помимо всего прочего, я ведь всегда обладал некоторым умением читать желания душ человеческих и обращать их себе на пользу. Результатом последнего на сей раз оказалось, что спустя непродолжительное время «Шоколадный дом» стал не только процветающим делом, но и одним из самых модных мест Северной столицы, почти что салоном. Браво, Отто! Ко мне на чашку кофе со взбитыми сливками теперь нередко захаживают известные, в том числе «с весом» в обществе, важные господа и нужные люди.

…1902 г.

Сама Молли намедни почтила меня своим присутствием — мы вместе пекли настоящие пасхальные куличи! Нужно ли описывать владевшие мной чувства? Сказать, что я был на седьмом небе от счастья, значило бы не сказать ничего. Я даже научил мою Несравненную печь кружевную бабу. [170] Разновидность пасхального кулича.

— Как она у вас получается такой нежной и воздушной? — удивилась моя Звезда.

Я поспешил озвучить первое, что показалось мне остроумным:

— Когда-нибудь я открою вам этот секрет… При желании сквозь ее ломтик можно читать праздничный канон.

Не испытываю иллюзий, что Она вняла моему совету, но, однако же, на прощание со свойственной ей непосредственностью призналась:

— Знаете, у меня такое впечатление, что мы с вами знакомы уже долго-долго, всю жизнь.

Я навеки сохраню в сердце Ее признание, но сама Она не может и вообразить всего, что скрывается за этими словами! Да и кто, кроме меня, знает их потаенный смысл… Теперь Молли награждает меня подобными визитами все чаще и чаще, уже без спутницы-компаньонки. Она явно заинтересовалась кондитерским искусством: редкая женщина равнодушна к сладкому, но я заметил и Ее особый интерес именно к моему заведению. В душе у меня снова воцарился безмятежный покой. Мы наконец вместе! Далеко ли теперь до полного счастья… Не спугнуть бы.

…1902 г.

Ведь я точно в воду глядел, тревожась за свой покой! Банкир разрушил и этот приют моих радужных надежд и сердечных упований, такой же эфемерный приют, как все предшествующие.