Виталий фон Ланге - Воспоминания одесского сыщика

Проницательность, находчивость, смелость и быстрая сообразительность, как я раньше сказал, дают возможность успешно произвести розыск.

Проходя вечером по одной из глухих улиц в Одессе, а именно по Средней, я на ливаде в стороне от дороги, заметив два папиросных огонька, быстро направился к ним, забыв даже, что вооружение мое состояло из небольшой только шашки. Найдя там двух мужчин, я схватил их за воротники с целью ареста, но один, бывший в левой руке, успел вырваться, а второй, ударив меня чем-то твердым по руке, также вырвался, оставив у меня часть рубахи, жилета и пиджака.

Поведение этих двух субъектов меня страшно возмутило и я решил во что бы ни стало преследовать их. Погнавшись за ними по рвам, канавам и балкам, я потерял их след; попавшаяся мне навстречу женщина указала направление двух бежавших, говоря, что они побежали к стороне Бугаевки. Я ускорил свой путь и по дороге, найдя городового, узнал дальнейшее следование. Городовой доложил мне, что он хотел задержать бежавших людей, но они ему заявили, что гонятся за извозчиком, увезшим их вещи. С городовым я побежал вдогонку, заглядывая по пути в пивные и рестораны. Будучи сильно утомленным и придя к заключению о потере следа, я в конце улицы присел отдохнуть, в то же время сделал выговор городовому за несообразительность по отношению бежавших двух лиц. Рассказывая городовому инцидент с теми субъектами, я услышал вблизи себя мужской смех и разговор; в 50-ти шагах от себя я заметил сидевших на траве спинами ко мне двух мужчин. Указав жестом городовому, я с ним осторожно стал приближаться и когда был в 15-и шагах от них, то они, заметив нас, бросились бежать в разные стороны. Я погнался за одним, а городовой за другим. Мой клиент бегал не хуже зайца, был легко одет и босой; когда я нагонял его, он моментально останавливался, приседая; я же пробегал мимо, успевая нанести ему удар шашкою; таких ударов пришлось нанести три. В момент третьей его остановки, он произвел выстрел из револьвера, пуля пролетела мимо, затем выстрелил во второй раз и тоже промахнулся; наконец, он два раза щелкнул курком, очевидно, были осечки. Я оказался невредим.

Преступник, видя свое бессилие и потеряв надежду на револьвер, решил испытать свою силу и бросился на меня; схватив меня подсилки за пояс, старался свалить меня на землю. К его прискорбию, я оказался гораздо сильнее его и, будучи с малолетства хорошим борцом (как воспитанник кадетского корпуса и бывший офицер), я сразу свалил его на землю, наступив коленом на горло. На выстрелы успели подойти какие-то два господина, которые помогли мне связать преступника. При обыске у него я обнаружил часть церковного ручного креста и револьвер с двумя выпущенными пулями и тремя осечками. Записав свидетелей и пригласив их на другой день в участок, я, взяв арестованного, дошел до первого извозчика и поехал в участок.

Городовой, погнавшийся за другим преступником, доложил мне, что тот успел скрыться в саду сахарного завода, перескочив туда через забор. Задержанный назвался бродягою Гонтаренко.

Дня через три после задержания Гонтаренко, я получил сведения, что в квартиру одного домовладельца Картомышевской ул. заходит какой-то мужчина, который поздно ночью куда-то уходит, и что этот мужчина днем, очевидно, боится показаться на улице.

Взяв с собою городового Бондаря, отличающегося силою и сообразительностью, отправился по указанному адресу. Придя в квартиру домовладельца, я застал незнакомого мне мужчину, показавшегося мне за отчаянного разбойника. Он смотрел на меня исподлобья и вызывающе. В кармане у него я обнаружил также часть церковного креста, долото, три отмычки, щипцы и огарок свечи. Назвался он Порохнявкою. В участке, при сличении частей креста, составился целый крест. Крест этот в числе других вещей был ограблен из церкви Тираспольского уезда. Гонтаренко до суда успел бежать из-под стражи; Порохнявка приговорен к 10-тилетней каторге, он был уличен церковными сторожами.

Производя розыск преступников и посещая всевозможные воровские притоны и вообще подозрительные места, я часто посещал и низкопробные рестораны. Придя в один из таких ресторанов и став в дверях, я осмотрел всех присутствующих с целью уловить какой-либо жест или прием посетителя. Публики было человек до 50-ти, сидели они за столами, заставленными бутылками с напитками и вели оживленный разговор; здесь под столом валялся пьяный, в другом углу, опершись на стол, спал также какой-то мужчина, в конце комнаты за столом сидели два человека, прилично одетые. При моем появлении в ресторан, я заметил, как один другого толкнул локтем и что-то вполголоса сказал; мне послышалось, что он произнес мою фамилию. Обоих мужчин я совершенно не знал и видел впервые, но они мне показались подозрительными и я решил их арестовать. Подойдя прямо к их столу, не боясь такой массы подвыпившего народа, я рискнул их обыскать. Кто-то из посетителей оказался благоразумным человеком и сообщил городовому о моем нахождении в ресторане; городовой явился ко мне, я ему приказал обыскать одного, а сам принялся обыскивать другого. Кроме ножей и денег, ничего подозрительного я не нашел.

«В чем дело? За что вы нас обыскиваете, мы не воры, а честные ремесленники, сидим в ресторане чинно, никого не трогая и не совершая бесчинств», ― заявляет первый.

«Не зная вас лично, я желаю узнать, кто вы и какие у вас виды на жительство, а поэтому приглашаю вас следовать со мною».

«Извольте мой документ, я потомственный дворянин Иван Добровольский, за лишение меня свободы будете отвечать перед судом, ибо я так не оставляю», ― говорит все тот же.

Прекратив разговор и взяв на свои дрожки Добровольского, приказал городовому доставить другого; я поехал в участок, где осмотрел документы задержанных. Добровольский, кроме бессрочной паспортной книжки, предъявил дворянское свидетельство и свидетельство об исполнении воинской повинности. Другой назвался крестьянином Николаем Веселкиным и предъявил годичный паспорт. Несмотря на такие документы, удостоверяющие самоличность задержанных, я, всмотревшись в Добровольского, вынес впечатление, как об опасном воре, а потому рискнул их арестовать, забыв даже угрозы Добровольского.

Личности задержанных меня крайне заинтересовали, а поэтому я решился узнать, кто они есть в действительности.

В день задержания их я отправился бродить по разным притонам с целью узнать если не фамилию, то хотя бы судимость арестованных. Около часу ночи встретил меня один воришка и говорит, что с меня следует на чаек, а когда я спросил, за что, то он, улыбнувшись, сказал, что за беглого из каторги.

«Какого беглого?»