Николай Норд - Яичко Гитлера

Ответом ему была, в буквальном смысле, могильная тишина. Вслед за этим защелкали затворы взводимых курков пистолетов.

— Повторяю в последний раз — выходим по одному! Васильев — давай, не стесняйся! Не доводи дело до худшего.

Никто по-прежнему не отзывался на его приказ.

— Черт бы его попрал, затаился гад в темноте! Гони сюда «УАЗик», — приказал Мальцев кому-то из подчиненных. — Высветим сейчас этих крыс.

Из группы милиционеров отделился один, подбежал к «УАЗику» и подъехал к склепу. Он развернул машину так, чтобы фары освещали его нутро.

— Давайте туда по одному, только осторожно, сопротивление могут оказать, — продолжал командовать Мальцев.

Милиционеры с оружием в руках вбежали внутрь склепа, и почти сразу же оттуда послышались возгласы:

— Чисто! Нет никого!

— Как это чисто!? — взревел капитан.

— Кроме двух саркофагов там ничего нет! — прокричал кто-то следователю.

— Да ети вашу мать! Они что — сквозь землю провалились? Открывайте саркофаги!

Мальцев тоже исчез в могильнике. Затем оттуда послышалась какая-то перебранка, глухие звуки скрежета камня о камень, еще какой-то возни. В конце концов, все закончилось удивленными возгласами. Через некоторое время обескураженные милиционеры высыпали наружу.

— Бегите в дом, — приказал Мальцев подчиненным, с нелепо зажатым в руке человеческим черепом, — Найдите что-нибудь, чем можно посветить — фонарики там, свечи. Если что, факелы крутите. Наверняка они в какой-то скрытый подпол ушли. Искать надо! Просмотреть все до последнего дюйма!

Милиционеры побежали в дом, а Мальцев, отбросив мертвую кость в сторону, подошел к Николаю и Ксении.

— Как вы, в порядке? — закуривая сигарету, обратился следователь к Ксении.

— Относительно, — отозвалась она. — Если бы не Коля…

— Как вы тут оказались? — перебил жену Николай.

— Да, длинная это история, заморочная. Главное, нашли! А если кратко объяснить… Ну, приехали мы к Бачуриной, дал я ей червонец и водки — на ваши, Николай, деньги купил, кстати, вот вам сдачи червонец, — Мальцев достал из заднего кармана брюк деньги и отдал собеседнику. — Ну, Бачурина мне бумажку взамен сунула. Нашла, говорит, под клеенкой, куда Дагбаев, обычно заначку от нее прятал, подумала, вдруг там после него какие денежки остались. Развернул я писульку, смотрю, там Дагбаев пишет, что отдал своему почтальону письмо, в котором написано имя преступника, что Федотова прикончил. Кинулись мы за почтальоншей, благо адрес ее был нам известен, как свидетельницы по делу Федотова — это когда она Нинель и Романа Городовского застукала у дома Дагбаева. Та нам сказала, что, мол, действительно, было такое письмо, отправила его почтой по адресату — в милицию, еще вчера после обеда, как и наказал ей покойник, если он до этого времени домой не появится.

— Товарищ капитан! Ни черта в доме нет — ни фонарей, ни свечей. Все обыскались! — раздался со стороны дома возглас одного из сотрудников следователя.

— Факела из тряпок крутите! Бензинчиком из бензобака смочите, — повернулся на голос Мальцев.

— Не надо факелов, — заметил Николай. — В сарае на верстаке фонарь лежит, пусть возьмут.

— Отставить факела! — переадресовал слова собеседника Мальцев. — Возьмите фонарь на верстаке в сарае.

Следователь повернулся к супругам.

— А вид у вас у обоих не очень презентабельный, — без шутки обмолвился капитан, только сейчас в свете полнолуния внимательно осмотревший своих визави.

— Ничего, это поправимо, главное — выкарабкались, — передернув плечами от пережитого, ответила Ксения.

— Ну да, да, — согласно закивал головой Мальцев, — понимаю — не сладко вам тут пришлось.

— Так вы, Анатолий, не закончили прежний наш разговор — на почтальонше остановились.

— А, ну да! Так вот, пришлось нам сотрудников аж двух почтовых отделений из дома на работу выдергивать, ведь время уже вечернее было, нерабочее, — из того, откуда было отправлено письмо по месту жительства Дагбаева и из центрального почтамта. Однако в перспективе необходимо было поднять и работников почтового отделения адресата. Это как раз тот путь, по которому должно было проследовать письмо. Кстати, Дагбаев отправил его лично мне в наше отделение милиции. И на этом самом пути это письмо было необходимо срочно найти, чтобы упредить трагедию. Вот тут-то мне и потребовалась помощь вышестоящего начальства — мои люди не успевали, хотя весь отдел на ушах стоял. Тут я, извините, Николай, и упомянул для придания, так сказать, увесистости делу имя Городовского. Помогло! Дали мне дополнительно людей. И нашли-таки письмо! На центральном почтамте нашли. Завтра бы оно уже попало к нам, но, полагаю, что было бы поздно. Не так ли?

— Пожалуй, что так, — ответил Николай, на которого, вдруг, навалилась тяжелая, ватная усталость, и ему все это стало уже не интересно.

— Ну, поехали мы к Васильеву домой, там его жена одна была, по-моему, невменяемая какая-то баба, ничего от нее не добились. Тогда к нему на работу кинулись, на столе записку нашли, чтоб за ним утром на дачу приехали. Узнали у администратора, где эта дача. И вот, мы здесь. Вот какой коленкор вышел — сумасшедший денек! — воодушевленно закончил свой рассказ Мальцев.

Не встретив со стороны собеседников никакого восторга к его повествованию, следователь внимательно оглядел обоих. Наконец, удручающее состояние Николая, да и состояние Ксении, видимо, стало очевидным и для Мальцева, и он сказал устало:

— Знаете что? — езжайте-ка вы оба домой, мы тут теперь без вас преступников словим. Ведь, как я понимаю, жена Васильева была его сообщницей?

Николай хотел что-то возразить, но только безучастно махнул здоровой рукой.

— Да что я тут вас, в самом деле, мурыжу? — сам себе возмутился капитан. — Езжайте и отдыхайте, я завтра вас вызову. На очную ставку с преступниками, так сказать…

Николай с невеселой улыбкой переглянулся с Ксенией и оба направились к Васильевской «Волге». За руль села Ксения. «Волга» недовольно взрычала в чужих руках и выехала за ворота.

В свете фар обозначилась влажная, в зеркалах луж, дорога к дому.