Николай Свечин - Дознание в Риге

– Странно. В пивной незнакомым людям такие вещи рассказывать. Зачем?

– Вот и я не пойму зачем, – насупился Иванов. – Люди у нас сами знаете какие. В чужие дела нос не суй! Вот такие люди. А этот…

– Дальше что было?

– А дальше он ушел.

– Так. Но за что Рейтар казнил Язепа, мальчишка пояснил?

– Да. Будто бы барыга взял у маза вещицы две-три, но хорошие. И обещал, стало быть, в деньги обернуть. А потом пропал. Убег с ними в Задвинье. Ну, Вовка подождал-подождал, да и кончилось у него терпение. Наказал вора.

– Сам ты что об этом думаешь?

– Да некогда мне о всякой ерунде думать. Меня это не касается, и чего башку ломать?

– А все-таки. Похоже это на Титуса и на Рейтарова?

– Ну, похоже.

– Стало быть, так могло случиться?

– Могло.

Сыщик задумался. Потом спросил:

– Скажи еще, как парнишка выглядел?

– А я знаю? Меня там не было.

– Ты же спрашивал у тех, кто был.

– Спросил, конечно. Ничего приметного. Росту среднего, чернявый, одет бедно. Шинелька вот железнодорожная и фуражка. Молоденький уж больно. Только это и бросилось в глаза, что молокосос, а такие вещи говорит.

Сыщик и городовой помолчали. Вдруг Иванов оживился:

– Да, вот еще что, ваше высокоблагородие. Тот, кто мне рассказывал, отметил. Парень-то сказал: Язеп сбежал от Вовки Рейтара в Пардаугаву. О как!

Лыков недоуменно спросил:

– И что? Пардаугава где находится?

– Так латыши называют Задвинье.

– А почему ты это выделяешь? Поясни, я же не местный.

– Мало кто в Риге так скажет. Даже сами латыши скорее назовут или Митавским форштадтом, или Митавской частью. Немцы скажут Митав тейле, русские – Задвинье. А так, чтоб Пардаугава… Только тот латыш, который это… ну, думает, что их нация принижена.

– То есть?

– Ну, знаете, есть такие. Нарочно на своем языке говорят, газеты только латышские читают, всех прочих называют завоевателями.

– А! Националисты?

– Так точно. Даугава – это по-ихнему Двина. А Пардаугава – то, что за речкой. И парень тот нарочно сказал на своей тарабарщине, чтобы нас, русских, уколоть.

– Понял. Молодец, Андрей Андреевич! Соображает твоя голова. Спасибо, это может быть важно.

– Рад стараться.

– Чем все кончилось? Спор возник или начали его о деталях расспрашивать?

– Нет, ничего такого. Выпил пива да пошел.

– И все?

– И все. Больше не имею ничего добавить. Не в моем околотке было, а то бы конечно…

– Скажи, Андрей, а кто сыщика Говорухина зарезал? – неожиданно для самого себя спросил Лыков.

Лицо городового сразу окаменело.

– Это, ваше высокоблагородие, уже другой вопрос. А мы только на один боролись.

Надворный советник уходил с занятия задумчивый. Мальчишка в железнодорожной шинели. Националист. Ни с того ни с сего в пивной начал с незнакомыми людьми рискованный разговор. Так не бывает. Что-то тут есть подозрительное, даже неправдоподобное. Но подсказку надо проверить.

Вот только как это сделать? Дать задание Растегаеву с Никифоровым? Долгий путь. Быстрее будет самому.

Лыков поймал извозчика и приказал ему:

– На Тургеневскую, в пивную Мунге.

Возница посмотрел на седока с недоумением. Чисто одетый господин, замашки барские. Что ему нужно в такой дыре? Но спорить не стал и хлестнул лошадь.

Тургеневская улица находится между Амбарной и Смоленской, близко от Гостиного двора. Нужная Лыкову пивная располагалась на берегу Двины. Он велел ваньке обождать и смело вошел в заведение.

Дорогу ему преградил рослый детина в армяке.

– Это кто еще? Мы фараонов не пускаем.

– К Вовке Рейтару.

– Не знаю такого.

Сыщик взял парня за ворот, пригнул к земле и повел за собой. Как собаку на коротком поводке. Тот пыхтел и безуспешно вырывался.

Внутри пивная оказалась обычным заведением такого рода. Их тысячи в России, грязных, неуютных. В центре зала за большим столом восседал мужчина лет тридцати пяти, одетый чище других. Лицо властное, взгляд совсем даже неглупый. Вокруг расположились четверо подручных. Все пили водку и закусывали, разговаривая вполголоса.

Появление незнакомца с охранником «на привязи» заставило их замолчать. Несколько человек вскочили, кто-то полез в карман с недобрым видом. Но главарь и бровью не шевельнул. Он ковырялся в еде и косился на Лыкова со спокойным любопытством.

Сыщик отпустил пленного и сел напротив маза. Они встретились взглядами. Рейтар спросил:

– Ну и кто ты такой?

Алексей вынул билет и протянул мазу. Тот почитал, посерьезнел.

– Чиновник особых поручений Департамента полиции? А здесь-то вы для какой надобности? Петербург далеко. С каких пор наши мелкие грешки интересуют столицу?

Бандит говорил правильно, держался спокойно. Наверняка он удивлен и взволнован, но виду не подает. Сильный характер. Такой выйдет в «иваны»…

– Я дознаю одно преступление. Убийство.

– Кого сложили? [51]

– Язепа Титуса.

– Эвона! – воскликнул маз. – Такая дрянь и вдруг. Что Питеру за интерес до этой сволочи? Зарезали и правильно сделали.

– Говорят, это ты его казнил.

Рейтер сразу насупился:

– Кто говорит?

– Парнишка один рассказывал, в пивной Лямиса.

– Это на Столбовой которая?

– Она самая. Зашел пивка пропустить, да и завел речь с другими. Мол, так и так, Язепа кончили по приказу Вовки Рейтара. За то, что барыга взял товар на реализацию да и сбежал с ним.

– Ну?

– Что ну?

Главарь раздраженно спросил:

– Так и было? Взаправду?

– Люди говорят.

– А что за парнишка?

– Неизвестный, – ответил сыщик. – Никогда его прежде там не видели.

– И он вот так вот пришел и начал свою басню излагать? Первым попавшимся людям?

– И я удивился. Дай, думаю, сам у Вовки спрошу, прежде чем его к ногтю взять.

При этих словах люди Рейтара начали заходить Лыкову за спину. Он не обратил на них ни малейшего внимания. Наоборот, сыщик пристально вглядывался в главаря. Реакция последнего была вполне естественной. Кажется, он не играл, а действительно был растерян.

– Что за черт? Еще мне чужих хомутов на шею не хватало…

– Скажи, что у вас с Титусом было на самом деле?

– Что и у всех мазов. Полезный человек был, оборотистый. Связи у него чуть не со всем миром. Вот только брал, сволочь, дорого.

– Имел ты к нему счеты? Обман, о котором парень говорил, – правда?

– Да там товару на двести рублей! – повысил голос бандит. – За такое не убивают.

– То есть Титус тебя все же объегорил?

– Он всех норовил надуть, такой был человек. Разок я ему за это морду начистил. Но чтобы сложить, тут уже перебор.

Лыков и Рейтар помолчали, каждый обдумывал то, что услышал.

– Ваше высокоблагородие, дозвольте спросить.

– Спрашивай.

– А почему вы из Петербурга за этим делом приехали? Титус – мелкий же человек.