Николай Свечин - Дознание в Риге

– Теперь, дрянь, поговорим, – зловеще произнес Алексей. И врезал хозяину еще раз.

– Вот, в довесок. Это лишь начало. Буду лупить тебя до тех пор, пока не скажешь все, что спрошу. Знай свое место!

Ему давно хотелось почесать кулаки об рижских жуликов. Средство испытанное и, как правило, дает результат. Но здесь сыщика постоянно удерживали от расправы. Как же, почти Европа! Будто в Европе полиция не бьет мазуриков…

Вид у старьевщика стал жалкий: левая щека распухла, на глазах слезы.

– Вопрос первый: что связывало Титуса с тремя латышами? Они называют себя товарищами. Мартин, Эмиль и Аксель.

– Это страшные люди… Они убьют меня, если узнают.

– Дурак! Чем быстрее я их арестую, тем лучше для тебя. Не понимаешь разве, что ты следующий?

Лыков бросил это наобум, но попал в точку. Адо сразу размяк. Он сел и начал говорить. Рассказал маз следующее.

Трое так называемых товарищей появились возле Язепа в конце прошлого года. Он тогда вошел в ревизионную комиссию Четвертой общей похоронной кассы. Это как касса взаимопомощи: люди делают взносы на свои будущие похороны. Раз в полгода участники приносят определенную сумму, и эти деньги копятся на их счете. Похоронные кассы очень распространены в Германии, чуть меньше во Франции и Англии. От тевтонов мода перешла и к русским. В Петербурге восемь общих похоронных касс. Почти все они объединяют столичных немцев, но есть и исключения. К примеру, успешно работает касса для служащих городского общественного управления. Имеются они и в ряде северных городов, таких как Псков и Порхов. Но наибольшее распространение похоронные кассы получили в Прибалтийском крае. В Либаве их шестнадцать, а в Риге одиннадцать. Это если считать общие. А еще существуют профессиональные и даже сословные, куда постороннему попасть трудно.

Язеп Титус подошел к делу со свойственной ему нечистоплотностью. Хитрый жулик использовал кассу, чтобы воровать оттуда деньги. Он придумал отдавать членские взносы участников на вохенгельд [64]. Когда еще человек помрет и его родственники затребуют средства. А пока деньги должны делать деньги! Но, чтобы получать лихвенные проценты сверх разрешенных законом [65], он уговорил членов правления не оформлять договоров займа. Проще говоря, Титус стал подпольным ростовщиком при кассе. Некоторые из руководителей были против этого. Особенно возражали двое: нотариус Миерлаук и извозопромышленник Озолин. Тут-то и появился товарищ Мартин со своими подручными. Миерлаука утопили в Пихлаусской канаве, подстроив несчастный случай. А Озолин «угорел» в собственном доме.

– За что Мартин мог убить Язепа? – спросил Лыков. – О чем они не договорились?

– Не знаю, ваше высокоблагородие, честное слово, не знаю.

– Как мне найти товарищей?

– Мартин жил где-то возле Киш-озера. Он вообще патриот, Двину называет Даугавой. Считает, что латышская земля захвачена пришлыми: сначала немцами, а потом русскими. И тех, и других надо прогнать и установить здесь латышское государство!

– Ого, вот это размах. Он воевать собирается с Российской империей, что ли?

Кадак затараторил:

– Мартин – фанатик, ему все равно, сколько убить людей, лишь бы Латвия состоялась. Он сыплет цитатами и называет себя марксистом-националистом. Говорит, что в Риге особые условия.

– Какие еще особые условия? – возмутился сыщик.

– Это он так считает, а не я, – испугался Адо. – А особые условия в том, что здесь много заводов. И стало быть, этого… Как его?

– Пролетариата?

– Да, его. Пролетариат – класс угнетенных, он только и ждет, как бы восстать и свергнуть иго капитала. Рига может стать первым городом в России, где вспыхнет пролетарская революция. Ее-то Мартин и готовит. Он куда-то уезжал, встречался с другими товарищами. Кажется, создает партию, тайную конечно. Ищет связи с петербургскими революционерами. Там тоже много пролетариев…

– Но для чего Мартину понадобилось мутить воду в Московском форштадте? Допустим, он зарезал Титуса, а обвинил в этом Вовку Рейтара. С какой целью?

Старьевщик задумался уже всерьез.

– Ну… Мазы начнут между собой воевать… – предположил он. – Рост преступности и все такое…

– В чем тут польза для его революции?

– Только догадки, ваше высокоблагородие.

– Давай свои догадки.

– Может быть, это нечто вроде репетиции? Волнения начнутся. Вон, лесопильный завод сожгли. Армия даже стала патрулировать.

– С трудом понимаю такую логику, – признался сыщик. – Наподобие того, что чем хуже, тем лучше?

– Да. Шум пойдет по империи, что в Риге неладно. Народ недоволен, преступность захлестнула город. Власть нужно поменять, и вообще… Ну и фонды товарища Мартина вырастут на ихней революционной бирже.

– Возможно, – согласился Алексей. – Ладно, не буду тебя арестовывать. Живи, пока я добрый. Но сделай одну вещь.

– Какую?

– Сведи меня с Цвейбергом. Это ведь ты познакомил его с Язепом?

– Я.

– Вот и нас теперь познакомь.

– А ежели Теодор Оттонович не захочет?

– Передай: если не захочет, то пожалеет. Я сделаю так, что он бегом побежит со мной знакомиться, но будет уже поздно.

– Попробую, ваше высокоблагородие.

Кадак был очень рад, что страшный чиновник особых поручений не станет сажать его в тюрьму. И взамен готов был исполнить его просьбу.

– Где вас можно найти?

– Днем я веду дознание, часто бываю у Кнаута.

– А вечером?

– В гостинице «Франкфурт-на-Майне».

– Завтра, ваше высокоблагородие, я передам вам ответ Теодора Оттоновича. Сегодня уж не успею: он уехал в Венден с ночевкой.

– Видишь, в каких вы близких отношениях. Знаешь, где он и когда будет. Что, общие дела?

– Как Язепа не стало, так он начал мне кое-что поручать.

– Фальшивые коньяки разливать?

Адо смутился.

– Ну-ну, не велик грех… – похлопал его по плечу сыщик. – И хозяину передай: я мелочами не занимаюсь, пусть травит и дальше дураков мантропом и липовыми коньяками. Я ищу убийцу. И в связи с этим к Цвейбергу имеются вопросы.

Лыков вернулся в сыскную часть. Кнаута на месте не оказалось, зато был Растегаев. Он теперь помогал Алексею совершенно открыто. Сергей Петрович сообщил последнюю новость: на Московском форштадте выбрали «короля»! Им стал Савватей Шелудяков. Человек подвизался на третьих ролях и не помышлял о таком возвышении. Но двух первых похоронили, и он неожиданно вышел в вожди. У Шелудякова был соперник, Васька Клёцкин. Но тут в расклад вмешался Андрей Иванов. Могучий постовой вчера вечером схватил Ваську с поличным. Тот чистил прохожего на Кишиневской улице, а Андрей Андреич шли мимо… Ну и сидит теперь маз в следственной тюрьме, потирая отбитые бока.

– Там же еще были Зверев и Судомойкин, – проявил осведомленность питерец.