Сергей Богачев - Проклятие Митридата

Осмотрев пятиэтажку, Виталий мысленно переключился на человека, ради которого он приехал в Харьков. Это был археолог Реваз Константинович Мачавариани. Именно он вышел на связь с Беляковым, предложив ему купить скифскую пектораль. Спецы коллекционера, как и ожидалось, довольно быстро установили имя продавца и составили досье.

Узнав, что след ведет в Харьков, Черепанов решил направить туда именно Заборского, который неплохо знал город. К тому же он был уверен, что Виталий с его многолетним опытом журналистских расследований лучше других сумеет разговорить незнакомца. Оба они понимали: Реваз Мачавариани может помочь им выйти на преступников.

«Буду действовать по обстоятельствам, — решил Заборский. — В конце концов, так называемый Гость меня явно не ждет, и фактор внезапности будет на моей стороне».

Виталий затушил сигарету и быстрым шагом вошел в темный, пропахший сыростью подъезд.

Квартира под номером 45 находилась на четвертом этаже. Виталий нажал кнопку звонка и услышал за дверью медленные шаркающие шаги.

— Кто там? — послышался глухой женский голос.

— Моя фамилия Заборский, я из музея. Нельзя ли мне увидеться с Ревазом Константиновичем? — произнес он заранее подготовленную фразу.

Некоторое время за дверью стояла тишина. Затем щелкнул замок, и перед Виталием предстала невысокая седая женщина в черной вуали с потухшим взглядом.

— Меня зовут Виталий Григорьевич, я старший научный сотрудник киевского музея этнографии.

— Что ж, милости прошу, входите. Я мама Реваза.

Она посторонилась, и Заборский вошел в небольшой, напоминающий аккуратную кладовку коридор.

— Впрочем, разве вы не знаете? Реваза больше нет, — медленно выговаривая слова, сказала она. — Он умер.

21 июля 2013 года

От неожиданности Виталий застыл на месте.

— Как умер? — не предполагавший такого поворота событий Заборский даже растерялся. — Он ведь еще молодой, ему же и пятидесяти не было?

— Сорок девять лет, шесть месяцев и три дня… Меня зовут Клара Иосифовна. Реваз был моим единственным сыном.

Они прошли в комнату, обставленную некогда дефицитной польской мебелью. Присев у стола, Виталий прикидывал, как бы деликатно расспросить мать Реваза о том, что произошло с ее сыном.

— Простите меня за бестактность, но вы не могли бы рассказать, что же случилось с Ревазом Константиновичем? — заговорил он после некоторой паузы.

— Его сбила машина, — безысходно ответила она. — Это случилось поздним вечером. Реваз брался за любую работу — вы же знаете, какие теперь зарплаты у преподавателей, — даже вел археологическую секцию во Дворце пионеров, или как он там сейчас называется. После занятий он задержался, и по дороге домой прямо на пешеходном переходе…

Не сдержавшись, Клара Иосифовна тихо заплакала. Заборскому было искренне жаль эту несчастную женщину. Но, как и многие мужчины, при виде женских слез он терялся и не знал, как себя вести и что сказать, особенно когда слова мало что значили.

Через несколько минут хозяйка квартиры успокоилась и продолжила:

— Удар был очень сильным, тело отбросило на несколько метров. Но машина даже не остановилась. Реваз так и остался лежать на дороге. Его заметил кто-то из прохожих и вызвал «скорую». Когда приехали врачи, сын был уже мертв. Он потерял слишком много крови…

— А разве свидетелей ДТП не было? — уточнил на всякий случай Виталий. — Ведь с их помощью можно было бы установить хотя бы марку машины.

— Нет, время было позднее, да и дождь шел сильный. Милиция пыталась найти свидетелей, даже объявление давали на телевидении, в специальной программе. Безрезультатно.

— Знаю такую передачу, — подтвердил Заборский, — она называется «Дорожный патруль».

— Наверное, — согласилась Клара Иосифовна, — этого я уже не помню. Однако никто так и не откликнулся. Найти машину в огромном городе, наверное, непросто. Если ее вообще кто-нибудь ищет…

Она замолчала. Молчал и Виталий. Собираясь с мыслями, он осторожно осмотрелся. Окно было плотно занавешено, и свет в комнату почти не проникал. На стене висело бра, а под потолком одиноко маячила обычная лампочка.

— А вы действительно из музея? — неожиданно задала вопрос Клара Иосифовна.

Заборский, конечно, мог бы соврать и про документы, которые якобы оставил в гостинице, и про необычайно срочное дело, которое его привело, но ему почему-то не хотелось обманывать эту убитую горем женщину, потерявшую сына, а с ним и весь смысл своей жизни.

— Извините, я вам соврал. Я не из киевского музея. Я журналист из города Лугани. Мы проводим журналистское расследование о пропаже одной редкой археологической находки, которая была знакома вашему сыну. Возможно, некоторое время Реваз Константинович даже хранил ее у себя. Об этом мне и хотелось поговорить с ним.

— Вы полагаете, что мой сын был причастен к какому-то грязному делу? — встревожилась Клара Иосифовна, пристально глядя на Заборского.

— Нет-нет, — поспешил уверить ее Виталий. — Все гораздо проще: эту вещь ему могли дать на экспертизу. Нас заинтересовало его мнение как специалиста. Всем хорошо известно, что Реваз Константинович много лет занимался раскопками скифских курганов. Разве не так?

— Вы правы, — согласно кивнула Клара Иосифовна. — Но в нашем доме я не видела никаких древних находок. У археологов это, знаете ли, не принято. Думаю, нет их и сейчас. Правда, в комнате Реваза я никогда не рылась. Он не любил, когда без его ведома трогали вещи. Такой вот комплекс старого холостяка.

— Ну а каких-либо резких перемен в его поведении вы не замечали? Может, он стал менее внимательным, переживал о чем-то? Понимаете, в связи с последними событиями любая деталь может оказаться важной. Но не потому, что ваш сын в чем-то замешан, — на всякий случай добавил Виталий.

— А знаете, возможно. В последнее время Реваз был каким-то дерганым, нервным. Уезжал куда-то на несколько дней. Я решила, что у него неприятности на работе. С кем не бывает? — Клара Иосифовна помолчала. — Если бы я знала…

— А вы не интересовались, из-за чего он переживал?

— Несколько раз пыталась. Но сын был человеком скрытным. Даже со мной особо не откровенничал. Вот и создать семью у него не получилось…

— И что, он всю жизнь прожил с вами?

— Нет, что вы! У него была жена. Они с Людмилой учились на одном факультете. Реваз женился в двадцать шесть лет, в 90-е годы. Вы наверняка помните, какое тогда было непростое время. В один день исчезло огромное государство. А вместе с ним мечты, идеалы, надежды. Страна превратилась в огромный базар. Несмотря на трудности, родители Людмилы помогли молодым купить квартиру на Салтовке. Есть у нас такой район, если вы знаете.