Макс Коллинз - Неоновый мираж

Я увидел, что мои подопечные опять стали пересекать улицу, чтобы снова смешаться с толпой, стоявшей на тротуаре. Я еще прибавил хода, и тут чья-то рука резко толкнула меня, и я, потеряв равновесие, полетел на асфальт, обдирая колени.

Когда я поднялся, то увидел перед собой негра-полицейского, глядевшего на меня сверкающими глазами.

Я огляделся вокруг.

Моих «психов» нигде не было видно.

Рука схватила меня и повела в сторону от праздничной процессии, от проплывавшей платформы с красивой, стройной девушкой с короной, которая продолжала приветствовать многоголосую толпу.

– Я не думаю, что для вас будет приятным услышать, – сказал я полицейскому, тащившему меня к тротуару, – что я являюсь приятелем «Пита-Двухстволки».

– Для тебя он мистер Джефферсон, – сказал коп, вынудив меня согнуться в три погибели.

Наблюдавшая за нами с тротуара толпа чернокожих отреагировала на это одобрительными возгласами.

Негритянский отель на Першин-стрит всегда привлекал немалое число белых посетителей. По субботам в Бежевом банкетном зале отеля собиралось несколько сот человек – представителей обеих рас. Это был самый шикарный ночной клуб в Бронзевилле. Сегодня среди его гостей были и мы с Пегги Хоган. Мы сидели вдвоем за столиком, рассчитанным на четверых.

– Я не была в подобных клубах целую вечность, – сказала она, потягивая коктейль. Она выглядела потрясающе в своем бежевом, под цвет банкетного зала, элегантном костюме. Ее собранные на затылке в пучок волосы украшал белый цветок. – Здесь самая приятная обстановка, какую мне когда-либо приходилось видеть.

– Да, – сказал я, пытаясь изобразить что-то вроде энтузиазма. – Очень уютно.

Я не выглядел, тем более не чувствовал себя потрясающе. Я был в синяках и ссадинах, тело мое болело после этого проклятого Дня Бада Биллихенса. Если бы «Пит-Двухстволка» Джефферсон не замолвил за меня словечко в полицейском участке пятого округа, я, возможно, до сих пор сидел бы там.

Как бы то ни было, я снова был здесь, в Бронзевилле, – по просьбе «Пита-Двухстволки», – иначе бы я в этот квартал и шагу не ступил бы. Но Пит попросил меня встретиться с ним примерно в десять вечера, потому что в ходе расследования покушения на Рэйгена, по его словам, они «кое-что раскопали». Сейчас было около половины одиннадцатого.

Я еще утром решил, что мы с Пегги вечером куда-нибудь пойдем. Так мы и сделали, хотя наш выход несколько задержался. Я не сомневался, следует ли приводить Пегги в эту часть города: она сама была девушкой с Саут-Сайда, хотя, безусловно, не из этого района.

Бежевый зал был одним из наиболее известных ночных клубов – так называемых «Блэк энд тэн» – смешанных клубов, куда приходили развлечься как белые, так и черные. Среди белых подобные клубы пользовались одно время большой популярностью. В разное время, в разных местах эти клубы открывались, затем постепенно приходили в упадок, и лишь клуб «Де Лиза», который существовал уже двадцать лет, был, кажется, исключением. Я предпочитал «Де Лиза» клубу, в котором мы были сегодня; цены там были ниже, хотя обстановка не отличалась особой роскошью.

Закончили свое выступление стройные темнокожие танцовщицы-красотки в юбочках из разноцветных перьев. Затем настала очередь певца по имени Лэрри Стил, за ним выступил известный комик, он снимался в фильмах вместе с Абботом и Костелло.

Представление шло своим ходом, мы решали, где нам поесть, – здесь или где-либо еще, и тут наконец появился «Пит-Двухстволка», в двубортном коричневом с отливом пиджаке, застегнутом на все пуговицы, под которым выпирал по крайней мере один из его револьверов. Под руку он вел молодую симпатичную довольно светлокожую негритянку. На ней было ярко-желтое платье, которое подчеркивало ее фигуру; когда она вошла в полутемный зал, мне даже показалось, что от нее исходят солнечные лучи. У меня было впечатление, что я где-то ее видел, только не мог припомнить где.

Пит представил ее нам. Ее звали Реба Джонсон. Я пожал ее маленькую, гладкую руку.

– Ты выглядишь вполне сносно для парня, который провел полдня в участке, – заметил Пит, ухмыляясь.

– Я был там не больше часа, – сказал я. – Но мне действительно показалось, что я провел в камере как минимум полдня. Хорошо, что ты заглянул в полицейский участок. Ты встречался со своими свидетелями?

– Да. Если бы День Бада Биллихенса завершился пикником, как обычно, я бы, возможно, там задержался.

Мне совсем не хотелось возвращаться ко всему, что было связано с этим чертовым Днем Бада Биллихенса, и я спросил:

– Ты показал им фотографии подозреваемых? Он кивнул:

– В той дюжине, что принес Друри, были также фото Финкеля и Леонарда. Они оба указали на них.

– Оба? Ты говорил, что у тебя четверо свидетелей.

– Я этого парня, продавца газет, так и не нашел; я сегодня встречаюсь с другим свидетелем – Тедом Джонсом в клубе «Де Лиза», примерно через час. У меня никаких сомнений нет, что Финкель и Леонард были теми двумя в белых рубашках с винтовками, в том зеленом грузовике. Это факт.

– Интересно, поймал ли их Друри или еще нет.

– Не думаю, – сказал Джефферсон.

– Молочная королева! – воскликнул я, прищелкнув пальцами.

– Что? – спросила Пегги.

Я указал на Ребу, которая улыбалась, глядя на нас.

– Вы были сегодня на той двигавшейся платформе?

Она еще шире улыбнулась и кивнула.

– И что это значит? – спросила Пегги.

– Ничего, – ответил я. – Это лишний раз доказывает, что мир тесен.

– Да, – сказал Джефферсон. – Но этот город большой. И Финкель с Леонардом забились в какой-нибудь его самый темный угол.

– Я надеюсь, с твоими свидетелями все будет в порядке, Пит, потому что я ничего не смогу выдвинуть против этих двоих: я имею в виду попытку покушения в больнице.

Пегги схватила меня за руку:

– Почему ты так говоришь? Ты же сказал мне, что теперь они у тебя в руках!

– Да, сказал. Но к тому времени, когда я вернулся в больницу, их машины там уже не было, как и пистолетов, которые я у них забрал.

– Неужели там не было ни одного свидетеля?

– Ну почему же. С десяток придурков, а может, и больше! – Я глотнул из своего бокала и откинулся на спинку стула. – Никакой обвинитель даже разговаривать со мной не захочет. А тот полицейский, который оставил свой пост у запасного выхода, утверждает, что где-то что-то слопал и поэтому был вынужден через каждые пять минут бегать на толчок. Прошу извинить меня, леди.

– Ты, наверное, должен был немного... того, потолковать с этим больным копом? – сказал Джефферсон с ухмылкой.

– Не думаю, что мне нужно об этом беспокоиться. Я попросил Друри убрать его из больницы, и, возможно, Билл как следует разберется с ним. Лично я не люблю кормить копов серебряным карасем.