Макс Коллинз - Неоновый мираж

– Ты – Нат Геллер, не так ли? – сказала Вирджиния, беря меня за руку. – Давай подгребай поближе к тёлкам.

– Удивительно, что ты помнишь меня.

– Не притворяйся дурачком, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Ты отлавливал карманных воров на ярмарке.

– Ты собирала толпы народа, – сказал я, пожав плечами, – а это, в свою очередь, привлекало карманников.

Она провела меня в апартаменты, выдержанные в модерновом стиле; всю обстановку составляли диваны без подлокотников и легкие простые стулья. На них расположились симпатичные девицы примерно двадцатилетнего возраста в укороченных платьях. Они потягивали виски с содовой, ожидая гостей мужского пола. В углу надрывался патефон; кажется, это была пластинка с записями Поля Уайтмана.

– Боюсь, что не смогу предложить тебе девчонку, которая смогла бы конкурировать с Салли Рэнд. – Она продолжала держать мою руку.

– Салли никогда не была моей девушкой, – сказал я. – Мы просто приятели.

– А я слышала, что это не так, – ответила она, растягивая слова, отчего все сказанное ею приобретало какую-то скабрезность и двусмысленность.

– Последний раз, когда я тебя видел, Джинни, ты была официанткой в «Джо Плэйс».

Это заведение не имело никакого отношения к Джо Эпстейну. Все официантки, работавшие там, были смазливы как на подбор, и носили короткие юбки и блузки с у-образным вырезом. Многие мужчины заходили туда пообедать.

– Именно там Эппи встретил меня, – сказала она с самодовольной улыбкой, наконец отпустив мою руку.

– Я слышал, – сказал я, кивнув, словно отдавая должное этому ее последнему приобретению.

– Эппи чудесный парень, настоящий гений, – добавила она.

– Где он достал этих девочек? Они выглядят слишком юными и свежими для путан.

Барни с приятелями вовсю веселились с девицами; дурачились, громко хохотали, пили вино, танцевали.

– Любительницы, знающие кое в чем толк, – объяснила она, ведя меня к расположенному тут же бару, за стойкой которого стоял чернокожий бармен в красном жилете. – Девочки для вечеринок.

– Ты хочешь сказать, секретарши и студентки бизнес-колледжа?

Она кивнула.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Ром, пожалуйста, – сказал я.

– Со льдом?

– Нет, только ром.

– Ром, – сказала она бармену, улыбаясь, и тот подал мне полный бокал.

– Словом, девочки, которые хотят хорошо провести время? – спросил я.

– Некоторые из них могут попросить немного денег, если ты, в свою очередь, захочешь что-нибудь попросить у них.

– Они выглядят слишком юными для меня. Сама знаешь, есть развлечения, за которые можно отправиться за решетку.

Она пожала плечами.

– Большинство из этих девочек трудно чем-либо удивить. Все они подрабатывают на стороне фотомоделями.

– Да?

– Да. Для местных художников, оформляющих разного рода календари. Один мой друг знаком с владельцами рекламной фирмы.

– Которая распространяет все эти календари?

– Точно. Некоторые из ее постоянных художников находятся в Чикаго, и я подбираю для них подходящие модели.

– Эти юные красотки как будто сошли с обложек рекламных проспектов, могу подтвердить.

– Видишь кого-нибудь, с кем хотел бы познакомиться?

– Думаю, да.

И эту девушку звали Пегги Хоган. Она была немного пьяна в тот момент, когда нас представили, но от этого не менее привлекательна. Она стала рассказывать мне о своем желании стать актрисой, несмотря на то, что ее семья хочет, чтобы она пошла в бизнес-колледж, и я слушал. Я сам был достаточно пьян, когда мы добрели до отеля «Мориссон», где я снимал номер. Впоследствии я не раз с удовольствием вспоминал об этом эпизоде, запахе ее духов, напоминавшем запах роз. Но тогда, на следующее утро, я чувствовал себя разбитым, виноватым и выплеснул свое раздражение на нее.

– Тебе должно быть стыдно за себя, – сказал я ей. Она сидела на кровати среди разбросанной одежды, с расплывшейся косметикой; ее пронзительные голубые глаза уныло глядели на меня.

– У меня был сообщник, – сказала она, надув губы.

– А я и не говорю, что горжусь собой, – сказал я. Я стоял перед ней, словно Христос в белых одеждах. – Ты хорошая девочка. Тебе не следует спать с незнакомыми мужчинами. Ты где, кстати, живешь?

– В Инглвуде.

– Хороший, комфортабельный район, ирландский квартал. Твой отец имеет свое дело? Она кивнула.

– И он хочет, чтобы ты училась в бизнес-колледже. Значит, ты закончила среднюю школу.

Она вновь кивнула:

– С отличием.

– Прекрасно. Ты привлекательная девочка, поэтому, наверное, посещаешь вечеринки каждый день вместо того, чтобы ходить на подготовительные курсы. Тебе должно быть стыдно.

Она вздохнула.

– Эта жизнь не для тебя. Этот парень, Эпстейн, прожженный букмекер.

– А я думала, что он бухгалтер, – простодушно ответила она.

– Он и есть бухгалтер. Насколько я знаю, он подрабатывает – выполняет заказы шайки Капоне, помогая Джейку Гузику вести бухгалтерские книги. Словом, помогает им избежать суда за уклонение от уплаты налогов.

Она слегка улыбнулась:

– Я встречала раньше Аль Капоне.

Это было невозможно. Капоне был посажен в тюрьму в 1932 году. Ей же сейчас было около девятнадцати.

– Мы посещали одну и ту же церковь, – объяснила она. – Я много раз видела его жену, и один из его телохранителей даже назначил мне свидание.

– Великолепно! Тебя что, привлекает подобная жизнь? Кстати, ты хоть знаешь, как меня зовут?

Она напрягла свою память, потом произнесла:

– Нэт?

– Тепло. Нат. Никогда не ложись в постель с незнакомыми мужчинами. Меня зовут Нат Геллер. Я частный детектив и иногда ношу с собой наган.

Она улыбнулась, одарив меня жемчужно-белой улыбкой.

– Действительно?

– Ты считаешь, что все, что было вчера, – в порядке вещей, насколько я понимаю. Она пожала плечами:

– Я не вижу причины, по которой жизнь должна быть скучной и серой.

– Воспользуйся моим советом, – сказал я, бросая ей ее атласное голубое платье. – Иди в школу бизнеса, найди работу. Найди мужа. Держись подальше от Вирджинии Хилли. Она превратит тебя в шлюху.

Мои слова взбесили ее. Она вскочила с кровати и стояла совершенно обнаженная передо мной, грозно потрясая в мою сторону пальцем.

– Не называй меня шлюхой, ты, вошь паршивая! Я никогда и десяти центов ни у одного мужчины не брала!

Ее маленькие аккуратные груди вздрагивали при каждом слове. Волосы на ее лобке были густыми и почти черными, и маленькая черная дорожка поднималась к ее пупку.

Я стоял перед ней в трусах. Вид обнаженного женского тела невольно подействовал на меня. Она заметила это, и ее лицо растянулось в улыбке.

– Тебе не кажется, что ты лицемеришь, а, Натан Геллер? Ведь все твои грязные мысли выдают тебя с головой.