Макс Коллинз - Неоновый мираж

Я засмеялся:

– Мне кажется, им не захочется мошенничать после сцены, свидетелями которой они стали.

– Полицейские, кажется, называют это средством устрашения. Не так ли?

– Точно.

Сигел засмеялся, и мы через боковой выход, который находился ближе всего к главному зданию туристского комплекса, направились в сторону бассейна.

Седвэй стоял рядом с одной из красоток-купальщиц, пухленькой, смазливой блондинкой, и что-то с улыбкой ей рассказывал. На нем был белый смокинг с красной гвоздикой в петлице – подобный тому, что был на Сигеле накануне вечером. Но хорек в смокинге – все равно хорек.

– Моу! – окликнул его Сигел. Моу посмотрел на Сигела, улыбнулся ему и с видимой неохотой покинул свою собеседницу.

– Да, Бен?

Сигел положил руку на плечо маленького Моу:

– Зачем тебе понадобилось вымазывать меня в грязи перед Мейером?

Глаза Моу забегали.

– Что ты имеешь в виду, Бен?

– Не считай меня идиотом. Ты думаешь, Мейер стал бы утаивать от меня все, что ему передают? Ты разве не знаешь, сколько лет Мейер и я знакомы?

– Бен, я не знаю, что сказать тебе.

Пальцы Сигела начали сжимать плечо Моу так, как сжимают в руке апельсин, чтобы выдавить из него сок.

– Скажи мне, Моу. Я уже все знаю, мне просто хотелось бы услышать это от тебя.

Маленький человечек с лицом зверька-грызуна проглотил слюну и сказал:

– Я лишь сообщил им правду, а именно, что ты представляешь угрозу для их интересов.

– Так. Потому что я не способен управлять таким большим предприятием, как это?

– Да. Я думаю, что тебе нужна помощь. Я совсем не хочу тебя этим оскорбить.

Сигел продолжал сжимать плечо Моу.

– Ты не хотел меня оскорбить. И поэтому пришел к Мейеру, чтобы наговорить ему за моей спиной всяких небылиц обо мне. Они там, в Гаване, совещались, следует меня убрать или нет, Моу. Ты, конечно же, ничего не сказал им, что устроил так, чтобы мое казино постоянно терпело убытки? А? Или что подсунул мне жуликов-крупье?

Лицо Моу стало бледным, он попытался освободить плечо.

Сигел сказал:

– До свидания, Моу. Если ты еще раз ступишь сюда ногой, я нарушу наше правило, и в Вегасе произойдет убийство, и убитым будешь ты.

Он отпустил его плечо, и Моу, повернувшись, быстрым шагом пошел прочь, скрывшись в казино.

Сигел вздохнул, посмотрел на меня, покачал головой.

– Нелегко быть боссом, – сказал он.

И мы направились к «Фламинго».

Но даже и без Седвэя «Фламинго» продолжал нести убытки. И я знал почему: крупье продолжали мухлевать, но более осторожно. Кроме того, люди из службы безопасности, которых я обучил и натренировал, могли также находиться в сговоре с ними. Оставалось лишь одно средство – уволить весь персонал казино, закрыть его и вновь открыть, набрав новую команду. Но Сигел себе этого позволить не мог. Ночью в пятницу казино потеряло пятнадцать тысяч.

Внешне казалось, что все шло как надо. Шла полным ходом подготовка к вечерней «Голливудской премьере», которая должна была завершить торжественное открытие сигеловского комплекса. Фотографы из различных газет, журналов, всякого рода популярных изданий вертелись у бассейна с красотками, щелкали затворами, успевая при этом ущипнуть за коленки резвящихся девочек (Пегги не было среди них). Обозреватели и репортеры готовили рекламные газетные публикации и хвалебные отзывы гостей «Фламинго», в том числе звезд Голливуда, прибывших для участия в гала-концерте. Особой популярностью пользовался Джимми Дюран, немало позабавивший публику своими эксцентричными выходками.

Несколько голливудских друзей Рафта выдали представление, которое, может, и не стало таким массовым и сногсшибательным, как обещал Сигел, но было вполне на уровне. Во всяком случае, публика на «ура» принимала Джорджа Сандерса, Вивиана Блэйна, Элеонору Паркер, а также уже упомянутых Санни Тафте, Лона Макалистера, Чарльза Кобурна и других.

Кроме того, сюда приехали крупные голливудские кинодеятели – такие, как Десси Ласки и Сид Громэн, которых тут же поглотила толпа, состоявшая из представителей самых разных социальных групп и прослоек Лос-Анджелеса. Сигел дал указание своему персоналу облачиться в смокинги – большинство гостей в этот день были в парадных одеждах. Даже на мне был смокинг – мне его выделил Сигел, – и я уже решил для себя, что это будет мой последний вечер в качестве советника по вопросам безопасности. Я натаскал его людей, я помог ему разоблачить мошенничество в казино и избавиться от Седвэя, я, думалось мне, заслужил обещанный мне гонорар.

Но я не был уверен, что Сигел сумеет противостоять все усиливающемуся давлению извне. Его приятели с Восточного побережья – Мейер Лански и Лаки Лучиано, очевидно, желали три вещи: быструю отдачу от их капиталовложений, уменьшение текущих расходов – и никакой излишней известности. Они также хотели, чтобы он прикрыл свою информационную службу «Транс-Америкэн», которая была лишь временной альтернативой рэйгеновскому «Континентэл», перешедшему теперь в их руки.

Я не был убежден, что Бен Сигел сможет выполнить эти их требования. И я знал, что с его стороны было большим заблуждением надеяться, что его приятели захотят выкупить за два миллиона его информационную систему, которая фактически принадлежала им же. Я был человеком, который ненавидел его приятелей из уголовного мира и хотел, чтобы он передал им свою «Транс-Америкэн». Я желал ему удачи, но не хотел быть около него, когда – а это было неизбежно – в него полетят пули. Шестьдесят тысяч в год, не считая премий, – это было совсем не плохо. Но жизнь, черт возьми, стоит дороже. И, наконец, Пегги. Вряд ли мне удалось бы забрать ее домой. Это было ясно, как дважды два.

Я провел вечер, расхаживая по переполненному казино, наблюдая за работой крупье, и не заметил ничего подозрительного, не обнаружил ни одного карманника. Возможно, последние события в какой-то степени сыграли свою роль.

Незадолго до полуночи голливудские гости – Санни Тафте и остальные знаменитости – высыпали в холл, обмениваясь рукопожатиями, шутя и смеясь. Сигел был во главе всего этого действа, раскланиваясь и величественно улыбаясь. Он вновь был в своем белом смокинге с розовой гвоздикой в петлице, как и в ту ночь на «Люксе». (В этот вечер среди гостей я заметил и Тони Корнеро, который выглядел подавленным. Он стоял у одного из столов в казино, надеясь, возможно, на удачу. Сомневаюсь, что он ее нашел.)

Рафт и Сигел желали кинозвездам счастливого пути. У входа во «Фламинго» стояли лимузины, которые должны были отвезти голливудских гостей в аэропорт, откуда зафрахтованный авиалайнер доставил бы их домой. Рядом с Сигелом стояла Пегги; она была одета в изумрудно-зеленое, с открытыми плечами вечернее платье, на котором сверкала дорогая брошь, выполненная в форме фламинго. На ней были темные перчатки, и она выглядела шикарно. Боже, как это тяжело, любить женщину после того, как она тебя покинула. Интересно, где в этот момент находилась мисс Хилл? Я видел ее игравшей за одним из столов. Она выглядела совсем неплохо в своем белом креповом строгом платье с золотыми блестками. Потом, около часа назад, я заметил ее в баре в обычном для нее состоянии легкого опьянения, покупавшей «лучшее шампанское для пары, проводившей медовый месяц». Она вручила бармену бумажку в тысячу долларов и, взяв бокал с коктейлем, оставила на стойке сдачу в девятьсот баксов. Она всегда давала большие чаевые, и об этом все знали.