Макс Коллинз - Кровавый срок

— Мистер Гарднер... Эрл... Я думаю, это вряд ли возможно. Я думаю, мой клиент не поймет, если я стану работать рука об руку с прессой.

Он нахмурился, но даже сейчас выражение его лица оставалось в чем-то приветливым.

— Я — не чертова пресса! Посмотрите: всем этим репортерам лишь бы быстрее пройти таможенный досмотр, скорее попасть в бары своих отелей и надраться там. Но мы — вы и я — мы вместе могли бы сразу поехать в «Вестбурн» и все там осмотреть. Спорю с вами нас пустят туда без проблем.

Я подумал об этом.

— Я поеду туда в любом случае — с вами или без вас, — сказал он, искоса глядя на меня.

— У вас есть здесь машина? — спросил я. К завтрашнему утру Нэнси обещала арендовать для меня автомобиль или предоставить машину из семейного гаража, но сегодня я был без колес.

— Да, «Хирст» обещала подогнать ее к отелю. Я остановлюсь в «Ройал Виктория», а вы?

— В «Британском Колониальном».

— То есть в отеле сэра Гарри, — он хлопнул в ладоши, как султан, созывающий свой гарем. — Хорошо. После того как мы пройдем досмотр, я слетаю за машиной, и мы отправимся посмотреть на «Вестбурн».

В остроконечном белом шлеме багамского полицейского, стоящего у ворот «Вестбурна», отражалось яркое полуденное солнце. Гарднер не выключил мотор и остался за рулем черного «Форда», а я отправился поговорить с копом.

— Эй, полковник Линдоп в доме? — спросил я.

— Нет, сэр.

— Черт!

— Что-нибудь случилось, сэр?

— Я должен был встретиться с ним здесь.

— Встретиться здесь, сэр?

— Я — один из американских детективов, работающих над делом. Черт!

— Но его здесь нет, сэр.

— Дьявол. Тогда... я зайду и подожду его внутри.

Он переваривал мою фразу целую вечность, а потом кивнул и настежь распахнул ворота. Еще несколько чернокожих полицейских стояло у парадного входа. Я сказал им, что должен встретиться с Линдопом, и они тоже купились на это. Потом я сказал, что мне нужно еще раз взглянуть на место убийства.

Один из них спросил, кто такой Гарднер, и я сказал: «Это мой ассистент».

Такого объяснения оказалось вполне достаточно.

Даже после смерти сэра Гарри охрана здесь оставалась поганой.

Внутри в воздухе больше не пахло дымом; через неделю после убийства помещения основательно проветрили, и в доме оставались лишь незначительные следы огня. Гарднер, поднимавшийся за мной по крутой лестнице, широко раскрытыми глазами смотрел на опаленные ступени и стены.

Китайская ширма исчезла, но в остальном в комнате сэра Гарри ничего не изменилось: те же пятна сажи чернели на белой двери и платяном шкафу, та же кровь рыжела на телефонной книге и телефоне на письменном столе; даже ветер по-прежнему развевал кружевные занавески у открытого окна.

Но когда мы подошли к кровати убитого, мы узрели совершенно невероятную сцену: я не был бы так удивлен — или взбешен — даже если бы вдруг увидел, как снова убивают сэра Гарри. На полу за кроватью на четвереньках стояли двое багамских копов в своих выглаженных мундирах и дурацких остроконечных шлемах. В руках у них были губки, а рядом стояло ведро с пенной водой.

Они вытирали кровь со стен.

Особенно тщательно они стирали маленькие высохшие отпечатки ладоней на раме окна, выходящего к северному крыльцу.

— Черт, что вы делаете! — заорал я.

Казалось, Гарднер тоже остолбенел: по-моему он был в ужасе от происходящего. Мы как будто обнаружили детей, стирающих ластиком «Тайную вечерю» да Винчи.

Они спокойно смотрели на нас. Мы даже не испугали их.

— Мы удаляем вот эти кровавые пятна, — сказал один из них, не отрываясь от своего занятия.

— Но почему, черт возьми?

— Потому, что эта не отпечатки де Мариньи. Слишком маленький.

Он был прав, конечно: они выглядели как отпечатки ладоней женщины или ребенка.

— И что? — оцепенело спросил я.

Тут снова заговорил первый.

— Потому, что детективы из Майами говорить, они только путай доказательства. Зачем подставляй невиновный людей? Они говорить, вытирай стены.

— Господи Боже! — закричал я. — Да прекратите же.

Но было уже поздно.

— А кто вы? — спросил один из них, поднимаясь.

Другой сказал:

— Он не из Майами. Это тот парень, который видел де Мариньи. Что вы здесь делаете, сэр?

— Я должен встретиться с полковником Линдопом, — соврал я.

— Но его здесь нет.

— Я знаю. Сейчас он едет сюда.

Они посмотрели друг на друга, и второй полицейский тоже поднялся на ноги. На их мундирах не было ни пятнышка. Как и на стенах, впрочем. Когда они выходили из комнаты, тот, который нес ведро, сказал:

— Ничего здесь не трогайте.

— Ну что вы, — сказал я. — Я сойду с ума, если вы снова здесь что-нибудь вымоете.

Они лишь посмотрели на меня вежливыми пустыми взглядами и вышли.

— Нам надо поспешить, — сказал я Гарднеру. — Думаю, они скоро меня расколют.

Он все еще был в шоке.

— Что все это значит, Геллер? Что это за расследование преступления?

— На днях увидите Баркера с Мелченом и все поймете.

Я стал рассказывать ему, как выглядело место убийства в мое прошлое посещение. Я рассказал ему про китайскую ширму и наполовину сгоревшее тело Оукса в перьях, не забывая и о таких деталях, как четыре раны над левым ухом и обрывки синей полосатой пижамы, свисавшие с обожженной плоти.

Гарднер встал на колени, заглядывая под кровать, как муж в поисках любовника жены.

— Ткань, покрывавшая пружины, вся сожжена посмотрите сами.

Я нагнулся и посмотрел.

— Да, вы правы — полностью сгорела...

Мы поднялись.

— Значит, — сказал Гарднер, его широкое лицо светилось ликованием. — В какой-то момент кровать горела. И эти обрывки пижамы тоже должны были сгореть!

Почти вся деревянная часть кровати была черной, кроме небольшого участка, над которым разорвался мочевой пузырь сэра Оукса, погасив огонь.

— Заметьте, — сказал я, указывая на кровать. — Нельзя понять, как лежало тело Оукса. Ведь если его тело было на кровати до того, как она вспыхнула, простыня и матрас под его телом не должны были обгореть.

Гарднер кивнул, соглашаясь.

— Из-за такого положения тела доступ кислорода, конечно, прекратился бы.

Я обошел обугленную кровать кругом, изучая ее.

— Я думаю, он сидел на краю кровати, беседуя с кем-нибудь, а, может, споря.

Я поднес палец к левому уху Гарднера и сказал:

— А потом — банг, банг, банг — и он убит... или оглушен... но все равно, он падает на пол.

— А кровать в это время поджигают!

— Похоже, — я прищурился. — Посмотрите на потолок, у окна, прямо над кроватью. Что вы видите?

— Обуглившуюся раму сетки от москитов.

— Сама сетка сгорела, верно?

— Верно, — сказал он.

— Но что не обгорело?

Гарднер задумался. Потом его глаза быстро заморгали.