Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

Пришлось объяснить, что меня наняла миссис Пиакок разыскать ее мужа, что в конце концов я и сделал.

Полицейский сфотографировал тело Пиакока.

— Что ты об этом скажешь, Геллер?

— Скажу, что это не просто ограбление.

Я указал на труп:

— Одному Богу известно, сколько зверских ударов получил Пиакок ножом. Они, видимо, следовали один за другим. Нужно было испытывать сильную ненависть, чтобы действовать с такой жестокостью.

— Может, мы имеем преступление, совершенное на почве страсти, — сказал Стиг.

— Во всяком случае, так мне кажется, капитан.

— У жены есть алиби?

— Еще не выяснил.

— Не возражаешь, если я пройдусь по этой дорожке, Геллер? Ты когда-нибудь видел статистику семейных преступлений?

— Она была дома с дочерью. Впрочем, давай, двигай. Не теряй понапрасну время. Но хочу заметить, она произвела на меня приятное впечатление.

— Хорошо, запомню это. Дай свои показания Фелану и отправляйся домой. Тебя больше это дело не касается.

— Однако, надеюсь, ты не будешь возражать, если... если именно я сообщу миссис Пиакок?

Стиг прокашлялся и сплюнул:

— Отнюдь. Мало кто рвется выполнять подобные поручения.

Итак, я все рассказал ей. Мне хотелось, чтобы она услышала это известие от человека, который был единственным, кто не подозревал ее на этом первом этапе расследования.

В апартаментах, на одном из верхних этажей Эйджвотер-Бич, обставленных в консервативном стиле дорогой мебелью, на стуле с прямой спинкой сидела миссис Пиакок и вытирала слезы кружевным носовым платочком. Я просидел рядом с ней минут пятнадцать, хотя она не просила меня об этом.

Наконец она проговорила:

— Сильбер был замечательным человеком, отличным мужем и отцом. Никто не испытывал ненависти к Сильберу. Никто. Видимо, воры подкараулили его и убили.

— Да, мадам.

— Знаете ли, однажды, в прошлом, на него уже нападали воры, и он оказывал им сопротивление. Мой муж был храбрым человеком.

— Не сомневаюсь, мадам.

Я ушел, оставив ее наедине с печалью и верой в свою правоту, хотя предполагал, что она ошиблась. Я достаточно долго работал по бракоразводным делам и знал, как могут разваливаться даже «идеальные» браки. Мне хорошо было известно, как часто в этом христианском мире супруги обманывали друг друга.

На следующее утро я позвонил Стигу. Он не очень обрадовался, услышав мой голос, это уж точно, но признал, что миссис Пиакок более не относилась к категории подозреваемых; ее алиби признано безупречным.

— Похоже, имело место ограбление, но весьма необычное, — заметил Стиг.

— Да?

— Из бумажника Пиакока пропали двадцать долларов. С другой стороны, к его украшениям — а это были весьма дорогие штучки — даже не прикоснулись.

— Что же взяли из его медицинского портфеля? — поинтересовался я.

— Кое-какие таблетки, но не имеющие отношения к наркотикам. Детский врач не возит с собой этот дурман.

— Наркоман мог случайно остановить свой выбор на докторе Пиакоке, не подозревая, что тот детский врач.

— И что? Заманил на пустую автостоянку, чтобы украсть наркотики?

— Да. Только так можно объяснить это дикое нападение.

— Брось, Геллер. Тебе, так же как и мне, хорошо известно, что мы имеем преднамеренное убийство. Как бы не выяснилось, что это любовная интрижка. Пиакок богат, достаточно симпатичен, по всем статьям не ординарный тип. У него, по нашим прикидкам, около пятисот пациентов. Пять сотен детишек, у которых есть хорошенькие матери, посещающие доктора со своими чадами.

— Знаете, капитан?..

— Что?

— Я счастлив, что не имею больше никакого отношения к этому делу.

— Да?

— Да. Желаю вам и всем вашим ребятам успехов!

Стиг что-то буркнул в ответ и повесил трубку.

Я послал миссис Пиакок счет за день работы — двадцать долларов и еще пять долларов за накладные расходы — и с чувством некоторой неудовлетворенности вернулся к просмотру газет, разглагольствовавших о сердечных делах погибшего доктора.

Полиция и журналисты копали по различным версиям дела, но отыскали совсем немного. Здесь были и туманные подозрения, будто доктор — секретный агент федеральной службы по борьбе с наркобизнесом и пал от руки наркодельцов, а также сообщение о том, что кейнстоунские копы среди вещей доктора обнаружили таинственный ключ. На поиски замка, который им открывался, полиция потратила несчетное количество часов рабочего времени, но сумела лишь установить, что ключ принадлежит заместителю следователя. Несчастный слуга закона случайно обронил свой собственный ключ в вещдоки Пиакока.

Апробированные и надежные методы розыска также не дали ничего конкретного: отпечатки, обнаруженные в машине, оказались непригодными для идентификации; свидетели, приходившие в полицию с сообщениями о стычке двух человек, закончившейся для одного смертельным исходом, давали настолько противоречивые показания, что нередко даже путали пол участников ссоры. Звонок, который Пиакок сделал перед выходом, в холле, был адресован его деловому партнеру. Беседы с пятью сотнями родителей пациентов Пиакока также не позволили выяснить ни одного озлобленного, как и ни одной кандидатуры для возможного «любовного гнездышка» Пиакока.

Минуло около двух недель со дня смерти Пиакока, когда я вновь оказался причастным к этому делу, причем без малейшего усилия со своей стороны.

16 января днем кто-то постучал в дверь моего офиса, когда я увлеченно обсуждал проблему погашения одного кредитного чека. Прикрыв трубку ладонью, я крикнул:

— Входите.

Дверь осторожно приоткрылась, и небольшой человек заглянул внутрь:

— Мистер Геллер?

Я кивнул, приглашая его жестом сесть напротив, заканчивая телефонный разговор. Бледный маленький человек в темном костюме и в темной шляпе, которую он тут же снял и положил на колени, терпеливо ждал.

— Чем могу служить?

Он встал и с улыбкой на лице протянул руку.

— Я лютеранский священник, — представился он, — мое имя в данный момент не имеет значения.

— Рад познакомиться с вами, святой отец.

— Я читал о деле Пиакока в газетах.

— Да? И что же?

— Увидел ваше имя. Вы нашли тело. Вас наняла миссис Пиакок?

— Да.

— Мне хотелось бы кое-что сообщить. Но я не знаю, кому передать эту информацию.

— Если она касается дела Пиакока, вам следует обратиться в полицию. Я могу позвонить туда прямо сейчас...

— Пожалуйста, не надо! Я предпочел бы, чтобы вы сначала выслушали меня, а затем сами решили.

— Хорошо.

— В день празднования Нового года мне удалось увидеться с моим хорошим приятелем, доктором Сильбером Пиакоком. Господи, прими душу раба твоего. И доктор рассказал мне, что какой-то странный человек, который заявил, будто он мозольный оператор, ворвался к нему в кабинет и стал его обвинять.