Макс Коллинз - Сделка

– Это необязательно, – заявила она.

– Я бы хотел, – настаивал я. Друри не возражал.

– Я буду рада опереться на чью-нибудь руку, мистер Геллер.

Антуанетта взяла меня под руку, и мы направились вдоль железной дороги в сторону Сермак-Роуд. Мы шли в другую от ее дома сторону, но зато к ближайшей улице, пересекающей железную дорогу.

– Вы очень нравились моему мужу, – сказала она.

– Временами Фрэнк довольно забавными способами демонстрировал мне это. Мы продолжали идти.

– Таким Фрэнк был, – заявила она, как будто этим все объяснялось.

– Миссис Нитти, или, может, мне называть вас Тони?

Она отняла у меня свою руку. Остановилась на мгновение.

– Меня вполне устроит миссис Нитти. Мне показалось я услышала нотки неуважения в вашем голосе?

– Должен сказать, вы хорошо восприняли известие о смерти вашего мужа, миссис Нитти. Вы – роковая женщина, не так ли?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу этим сказать, что когда я в первый раз вас увидел, вы были в присутствии мертвеца. Ах, конечно, он еще не знал, что он уже мертвец, или ему просто не хотелось об этом думать. Но с вашей помощью, с помощью преданной секретарши Э. Дж. О'Хара отправился на тот свет.

Антуанетта бросила на меня холодный и бесстрастный взгляд, но она едва не задыхалась.

– Прошло несколько лет, и вы вернулись. К двери франка Нитти. Его любящей женой. Женой мертвеца. В этом разница между Фрэнком и О'Харой – ваш муж знал, что он – мертвец. Когда я говорил с ним вчера вечером, я видел, что он понимает, насколько близок к смерти. Он был смелым человеком, мне кажется.

– Да, был, – промолвила она.

– А интересно, – продолжил я, – вы следили за Фрэнком для Рикка так же, как следили за О'Харой для Фрэнка?

– Вы – дурак.

– Да неужели? Что тут такого дурацкого? Фрэнк Нитти, которого все боялись, включая вас и О'Хару, выдал Аль Капоне ФБР.

Ее глаза сверкнули.

– Это же так очевидно, – говорил я, – но никто об этом даже не подумал... несмотря на то что главный свидетель, Лес Шамвей, все еще продолжал работать в Спортивном парке. Конечно, это Нитти устроил провал Аль Капоне. Конечно, это Нитти передвигал шахматные фигуры до тех пор, пока не стал королем. Надо сказать, это меня в нем и восхищало.

– И меня тоже, – сказала она.

– Но потом его жена Анна умирает. Она была его единственной любовью. Она и его сын были для него всем. И он начинает сдавать. Он ложится в больницу по поводу старых ран, оставленных ему пулями Сермака. А также по поводу язвы, которая появилась у него после того, как он был ранен.

– У него еще было больное сердце, – произнесла Антуанетта. – И он был убежден, что у него рак желудка. Только я бы не хотела, чтобы вы рассказывали об этом.

– Рак желудка. Ну да, конечно. Бьюсь об заклад вы понятия не имеете, почему он подозревал, что у него рак желудка.

– Разумеется, я знаю, – опровергла она мои слова. – Убийца, который застрелил мэра Сермака, был уверен, что у него рак желудка.

– Правильно. Джо Зангара. Убийца-одиночка из Сицилии, готовый на все, который сделал вид, что стрелял в федерала, чтобы ваш муж мог покончить с мэром Сермаком не... Я так и слышу, как Фрэнк говорит: «...не поднимая шума».

– Мой муж был чудесным человеком.

– Прежде, – сказал я, – он был чудесным человеком – прежде. Но Фрэнк стал сдавать, не так ли? Убитый горем после смерти своей жены, он стал совершать долгие одинокие прогулки. Он даже стал немного пить – а это было совсем на него не похоже, совсем не в его духе. Память стала изменять ему. И тут появились вы.

– Серьезно? Каким же образом?

– Брак по расчету. Деловое соглашение. Вы занимались собачьими бегами в Майами, вы помогали управляться в Спортивном парке. Это вы были человеком Фрэнка, который следил за О'Харой. У Фрэнка был сын, которого он очень любил и которому нужна была мать – сильная личность, которая будет блюсти интересы мальчика, Джозефа, когда его самого – Нитти – не станет. Женщина из преступного мира, вроде вас – это было как раз то, что нужно. И вполне возможно, что это был способ заставить вас молчать о том, что вы знали, как Фрэнк подставил Капоне. Черт возьми, да может, вы просто шантажировали его, чтобы он на вас женился!

Она вздохнула и пошла вперед. Быстро. Я шел рядом с ней.

– А знаете, что я думаю, миссис Нитти?

– Что же вы думаете?

– Я думаю, что вы – вдова с большим стажем. Ведь получается, что вы были черной вдовой много лет.

Антуанетта остановилась на дорожке рядом с рельсами и ударила меня. Сильно. Это была сильная, тонкая, жалящая пощечина.

– Что вы знаете? – произнесла она. В ее грудном голосе слышалась горечь, но было и еще кое-что. Боль.

Моя щека горела, но я продолжал говорить, как Эстелл Карей в последние минуты ее жизни.

– Вы хотите, чтобы я поверил, что вы не следили франком по поручению Рикка? Что это не вы отправили его сегодня на верную смерть, сообщив о его ежедневных прогулках?

– Мне плевать на то, чему вы верите!

Она замедлила шаг. Потом остановилась и повернулась ко мне.

– Я любила Фрэнка, – сказала она. – Я любила его много лет. И он полюбил меня. Он боготворил свою Анну, но любил он меня.

– Вот дьявол! – воскликнул я, остановившись на дорожке. – Я верю вам.

Она медленно покачала головой, погрозив мне пальцем.

– Возможно, кое-что... кое-что из того, что вы сейчас сказали – правда... но знайте одно: я никогда не была осведомительницей Рикка. Я никогда не предавала Фрэнка. Я не шантажировала его, чтобы он на мне женился. Я не черная вдова! Не черная вдова!

Она села на склон рядом с дорогой.

– Я просто вдова! Еще одна вдова! Я сел рядом с ней.

– Извините, – проговорил я.

Все еще шел мелкий дождь. Все еще моросило.

Она тяжело дышала.

– Понимаю. Вы что-то чувствовали по отношению к моему мужу. Поэтому вы и рассердились.

– Думаю, так и есть.

Теперь в ее глазах появилась боль.

– Так тяжело осознавать, что он ушел таким образом. Умер от своей собственной руки.

– Мой отец покончил с собой, – произнес я.

Антуанетта взглянула на меня.

– Он тоже выстрелил себе в голову, – сказал я, глядя на нее. – С этим можно научиться жить, но забыть это невозможно.

– Возможно, сегодня вы потеряли своего второго отца.

– Это чересчур сильно сказано. Но мне очень жаль, что этот старый негодник умер.

Посмотрев на нее в следующий раз, я увидел, что она плачет. Железная леди плакала.

Я обнял ее за плечи, и она плакала у меня на груди

Когда я подвел ее к двери, мальчик как раз возвращался домой.

Я предполагал, что Фрэнк не сможет выполнить своего последнего обещания, которое он мне дал. Ведь я говорил с ним в четверг ночью, а в пятницу днем он уже был мертв.

Но в субботу утром бледный, трясущийся Барни Росс, для разнообразия одетый в гражданское – коричневый пиджак, серые брюки и небрежно повязанный галстук, видневшиеся из-под помятого серого плаща, – около одиннадцати часов явился ко мне в контору. Войдя, он хлопнул дверью.