Макс Коллинз - Двойник

– Черт бы побрал мою язву. И это еще не самое худшее из того, что приходится есть в последнее время.

– Чтобы владеть рестораном, можно и пострадать, – ответил я.

Он слегка улыбнулся:

– Да. Может быть, я должен взяться за какую-то другую работу.

Я ничего не ответил, я нервничал. Казалось, я нравился Нитти, но коротышка был из тех, кто наводил страх.

– Геллер, – сказал он, – ты выглядишь старше.

– А вы совсем не изменились, Фрэнк.

– Чепуха. Я постарел лет на десять после того, как эти мерзавцы подстрелили меня в прошлом году. Если бы тебя там не было, и ты бы не заставил их вызвать скорую, я бы сейчас пребывал среди ангелов.

– Среди ангелов, Фрэнк?

Он нарочито пожал плечами:

– Я добрый католик. А ты еврей, Геллер? Ты больше похож на Мика [46].

– Я и то, и другое, но в то же время и ни то, и ни другое. Я ни разу в жизни не был ни в одной церкви, за исключением каких-то случайных свадеб и похорон.

Он ткнул в мою сторону пальцем и с ужасом сказал:

– Это нехорошо. Послушай, парень – прими, черт побери, какую-нибудь религию. Ведь ты не будешь жить вечно.

– Я должен это воспринимать как угрозу, Фрэнк? К нему вернулась улыбка, рубин на булавке галстука словно подмигнул мне.

– Нет, просто дружеский совет. Ты мне нравишься, парень. Ты сделал мне добро. Я такого не забываю.

– Вы вернули мне добро. Мы квиты.

– Может быть. Но ты мне нравишься и знаешь это.

– Что ж, приятно слышать.

– Я уважаю тебя. Ты обладаешь – как там называют это? – целостностью. Это качество присуще далеко не всем, понимаешь?

Я понимал, что он так считает потому, что я уволился из полиции после того, как два полисмена, охранники мэра Сермэка, вовлекли меня, ничего не подозревающего, в попытку покушения на жизнь Нитти.

– Ты парень что надо, – сказал он, подцепляя вилкой еду из немногих картофелин, – ты умный и честный, хотя не настолько честный, чтобы это создавало проблемы. И ты цельная натура. Вот почему ты мне нравишься.

Я решился на шутку.

– Это звучит как приветственная речь, – сказал я. – Может, нам лучше перейти к банкетному столу и пригласить присоединиться к нам тех ребят, что привели меня сюда?

Он стерпел это, даже снова улыбнулся, затем нахмурился и быстро сказал:

– Они не были грубы? Я сказал им, что ты будешь моим желанным гостем, чтобы не было никаких грубостей.

– Они не были грубы, Фрэнк. Где вы нашли этих ребят – в зоопарке Линкольн-Парка?

Он отпил молока и улыбнулся мне молочными усами, которые затем вытер толстой рукой; на безымянном пальце блеснуло золотое кольцо, весившее, должно быть, полфунта.

– Эти ребята выглядят здоровенькими, не так ли? – сказал он. – После нападения Сермэка я позаботился о надежной охране.

Трудно было понять, что под этим он имеет в виду: попытку покушения на него двух полицейских Сермэка или убийство мэра Сермэка в Майами прошлым летом, которое он организовал. Я не стал уточнять.

– Хочешь что-нибудь съесть? – спросил он. С утра я ничего не ел, но почему-то у меня и намека на аппетит не было, поэтому я отказался.

– Ты размышляешь, почему я пригласил тебя, – сказал он.

– Догадываюсь, Фрэнк.

Он удивленно посмотрел на меня и спросил:

– В самом деле?

– Думаю, Пикет специально продержал меня полчаса в приемной своего офиса, чтобы иметь возможность сообщить о моем визите и чтобы вы успели прислать за мной несколько человек.

Нитти не подтвердил и не опроверг этого, просто сказал:

– Ты влез не в свое дело. И я чертовски сожалею об этом.

Он воткнул вилку в мясо и сделал паузу, чтобы я мог что-нибудь сказать, но я промолчал.

Он съел кусочек мяса и продолжил:

– Это дело, которое близится к завершению... Веду его я. Но я, парень, администратор и не вникаю в детали, во всякую ерунду. Понимаешь?

– Это я могу понять, Фрэнк.

– Я не знал, что они тебя в него впутывают, но если бы знал, то не допустил бы этого.

– Кто они, Фрэнк?

– Не задавай вопросов, парень. Просто слушай. – Он сделал многозначительную паузу. – Я хочу, чтобы ты выкарабкался из этого дела, – сказал он. – Оставайся в стороне, и пусть все катится своим чередом.

Он снова принялся за свое отварное мясо.

– Это все, Фрэнк? – спросил я.

– Конечно. Если хочешь уйти, иди. Буду рад снова увидеть тебя.

Я заметил, что в разговоре со мной он тщательно и осторожно подбирал слова и выражения.

– Фрэнк, ведь мы говорим о том, чтобы подставить Джона Диллинджера, не так ли?

Он пожал плечами, пожевал, окинул меня взглядом, предупреждающим, чтобы я не заходил слишком далеко.

Но я решил пользоваться моментом и продолжать, чего бы это ни стоило.

– Есть определенный смысл в том; что вы и ваши люди хотели бы избавиться от такого парня, – сказал я. – Его появление в городе – а он, похоже, постоянно возвращается в Чикаго, – будоражит власти. Местную и федеральную.

Нитти кивнул, жуя.

Я сочувственно покачал головой.

– Копы и феды не могут всерьез приняться за Диллинджера и его ребят, не нанеся при этом ущерба деятельности вашей команды. Вопли публики из-за гангстеров вроде Диллинджера ведут к массовым арестам, а под них могут попасть и ваши люди. Нахождение Диллинджера на свободе создает большую угрозу вашей команде.

Нитти сощурил глаза и сказал:

– В декабре прошлого года при налете на одну квартиру на Фарвелл-авеню были убиты трое моих лучших людей. Там действовало подразделение Стеги по захвату Диллинджера. Эти сукины сыны, готовые, не задумываясь, нажимать на спусковой крючок, приняли моих ребят за Диллинджера и двух его приятелей. Застрелили их. Стеги не знал, что напал не на тех, пока через несколько часов не сняли с них отпечатки пальцев.

Нитти с отвращением отхлебнул глоток молока.

– Этому пора положить конец.

– И по этой причине вы решили покончить с Диллинджером?

– Будь осторожнее с вопросами, которые задаешь мне, парень, – я ведь могу и ответить на них.

– Ко мне сегодня приходил известный тебе фед Коули.

Нитти молча отодвинул свою тарелку. На ней еще оставалось немного пищи, но он уже съел столько, сколько позволял ему желудок.

– Мне кажется, – сказал я, – что он утряс это дело с Зарковичем, согласившись пристрелить Диллинджера вместо того, чтобы захватить его.

Нитти вытер рот салфеткой.

– Выходит, схватить Диллинджера недостаточно, – продолжал я, – он должен умереть.

Нитти прочистил горло.

– Позволь мне сказать тебе кое-что, парень. Довольно длительное время эти трахнутые разбойники могли благополучно удирать со своей добычей. Они действовали словно грабители поездов и почтовых дилижансов на Диком Западе. И какое-то время выходили сухими из воды. В действительности большинство из них были тупыми деревенскими парнями из Оклахомы, а думали о себе, что они Джесси Джеймс [47]. Потому что все, в чем они нуждались, – это быстрые дешевые автомобили много местных дорог и достаточное число убежищ. Они проносились по всей стране, а закон не мог даже пересечь границы штатов, чтобы настигнуть их. Такой несложный способ обогащения, не приносивший, правда, больших денег, мог использоваться только сосунками – фермерами и всякой деревенщиной. Это было их время, отдам им должное. Но это время все-таки прошло.