Йен Пирс - Загадка Рафаэля

Именно тихая, но непрекращающаяся деятельность таких специалистов привела Флавию через месяц в Лондон. К тому времени ажиотаж вокруг «Елизаветы» поутих, что, к счастью, почти не отразилось на возросших доходах Национального музея.

Флавия приехала на очередное совместное совещание полиции Франции, Италии, Греции и Англии. Они собрались для того, чтобы выработать план поимки человека, предположительно француза, подозреваемого в краже греческих икон.

Иконы мало известны любителям искусства, они интересны только узкому кругу энтузиастов. Это картины, написанные, как правило, на деревянных досках, которые вывешивают в ортодоксальных церквах, чтобы прихожанам было легче сосредоточиться во время молитвы. Не всякий может оценить их художественную ценность. Простой золотой фон, плоское изображение и отсутствие перспективы делают их сложными для восприятия зрителей, привыкших к динамичным полотнам Ренессанса. Но когда вкус уже сформирован, иконы могут стать настоящей страстью; их абсолютная ясность и четкие линии создают удивительную ауру прозрачности и полной безмятежности, редко встречающуюся в более сложных и насыщенных действием работах, сделанных на Западе.

Стоят иконы очень дорого, и рынок их сбыта, пожалуй, наиболее ограничен среди всех направлений искусства. В основном их привозят контрабандой из России эмигранты, которым запрещается вывозить из страны много валюты. Из Вены или Тель-Авива иконы перетекают на аукционы Лондона или Нью-Йорка, где перекупщики и коллекционеры редко интересуются их подлинностью.

Все эти факторы сформировали весьма привлекательный рынок сбыта, чем не преминул воспользоваться некий Жан-Люк Морнэ — во всяком случае, французская полиция утверждала, что именно этот парижский мошенник стоит за участившимися кражами икон. Когда настоятель мужского монастыря с острова Аморгос из архипелага Киклады в Эгейском море обратился в местную полицию, а та, в свою очередь, направила отношение в Афины, а афинские чиновники послали запрос в европейский Интерпол, во всей этой многосторонней переписке постоянно фигурировало имя Морнэ, хотя и без явных доказательств его преступных действий.

Кто бы за этим ни стоял, способ похищения икон был предельно прост. Сначала на пороге монастыря появлялся турист с просьбой осмотреть церковь. Оказавшись внутри здания, он делал несколько снимков, в том числе иконы над алтарем. После чего отдавал монаху пожертвование и, распрощавшись, покидал монастырь.

Через несколько месяцев он возвращался: с бородой и усами и в очках его было практически невозможно узнать. Он снова получал разрешение погулять по монастырю. Улучив момент, когда в церкви никого не было, «турист» приближался к алтарю и из футляра от большой видеокамеры вынимал копию иконы, написанной по фотографии, заменял ею икону над алтарем и прятал оригинал в футляр. Дальше он садился на паром, причем операция была рассчитана таким образом, чтобы паром отходил не позднее чем через час после подмены иконы, и направлялся на Крит или Родос, где таможенный досмотр в аэропорту является чистой формальностью. Там он спокойно садился в самолет и улетал в нужном направлении.

Он оставил почти два десятка копий на разных островах, а также в нескольких церквах на северо-востоке Италии. Эксперт смог бы отличить их с первого взгляда, но для таких дилетантов, как монахи и случайные посетители, копии были сделаны достаточно профессионально. Монахи с острова Аморгос еще около года продолжали восхищаться подделкой, в других монастырях они провисели еще дольше.

Подозрение пало на Морнэ по трем причинам. Во-первых, он был известным перекупщиком икон. Во-вторых, неплохо владел кистью. И в-третьих, не мог похвастаться репутацией честного человека. Однако на этом аргументы в пользу его виновности истощались, почему и было принято решение провести совместное совещание.

Греческая полиция надеялась получить помощь от иностранных коллег в поисках Морнэ, который в последнее время скрылся из поля их зрения. Французские сыщики установили, что некоторое время назад он освободил свою студию на Пляс де Абессес. Но, не имея данных о его настоящем местонахождении, им было крайне сложно отследить его перемещения в прошлом. Показания монахов добавили еще больше неразберихи: одни говорили, что человек с камерой был французом, другие полагали, что он швед, немец, американец и даже итальянец. Никто из них не смог узнать его на предъявленной фотографии.

Совещание проходило вяло и нерезультативно. В конце концов один молодой легкомысленный англичанин вздохнул и выразил сожаление, что не додумался до такого блестящего трюка. Шутка вызвала раздражение у греков, и они не удержались от язвительной реплики, что все французские торговцы картинами — жулье, вызвав неудовольствие галльских коллег. Одним словом, мероприятие вряд ли можно было назвать примером тесного европейского сотрудничества.

Однако благодаря этому бездарному совещанию Флавия смогла еще раз встретиться с Джонатаном Аргайлом. Несколько месяцев назад она получила от него письмо с просьбой навестить его, если окажется в Лондоне. Он писал, что хотел бы отплатить ей услугой за услугу и сводить куда-нибудь пообедать. Флавия не ответила на его письмо: она не планировала поездку в Англию и терпеть не могла писать письма, поэтому сочла молчание вполне удовлетворительным оправданием.

Но вечером в больших городах чувствуешь себя неуютно, особенно когда дни становятся короткими, на улице холодно, а лондонский дождь, по своему обыкновению, переходит в противную мелкую морось. В такую погоду нет желания бродить по улицам, осматривая достопримечательности и глазея в витрины магазинов. Идти в ресторан без спутника Флавии не хотелось, в кино тоже не нашлось ничего интересного; она давно хотела посмотреть одну пьесу, но билеты на нее оказались распроданными. Перспектива провести вечер в номере отеля за чтением книги окончательно вогнала Флавию в уныние.

Ничего не оставалось, как взять трубку и позвонить Аргайлу. В его голосе она услышала искреннюю радость, и он немедленно пригласил ее отобедать. Девушка согласилась, и молодой человек предложил ей прийти к нему домой. Флавия, решив, что это может привести к известным осложнениям, отказалась. Даже англичане иногда ведут себя глупо, когда женщина приходит к ним в гости, и, хотя Флавия не сомневалась, что с блеском выйдет из любой ситуации, однако понимала, что вечер от подобного инцидента будет безнадежно испорчен.

— О, прошу вас, соглашайтесь. По правде говоря, я сразу не соображу, в какой ресторан вас повести, будет проще, если вы сначала зайдете ко мне. Это недалеко от метро.