Тобиас Хилл - Любовь к камням

Фигурка остановилась перед ним, и Даниил увидел, что это ребенок. До того грязный, что даже трубочисты бывают чище. Сажа въелась в ноздри, в уши, только белки глаз виднелись в темноте.

— Вы заблудились. Я видела, как это случилось. Вы искали меня.

— Следы.

— Угу.

Даниил заколебался, не зная, что сказать. Заметил, что ноги ребенка босые, видны были только светлые полумесяцы ногтей.

— Ты живешь здесь? Во дворце?

— Последние два года.

Ребенок переложил металлическую вещь из одной руки в другую. Даниил увидел, что это подсвечник, старый, потускневший.

— И никто тебя не находит?

Фигурка харкнула и плюнула, блеснули зубы.

— Они знают, что я здесь, но не видят меня. Я вас узнала, иначе бы вы меня тоже не увидели. И следила за вами.

— Говоришь, ты знаешь меня?

— Видела раньше. В другой одежде.

Даниил протянул руку, и фигурка отступила. В хриплом голосе слышался какой-то акцент. Провинциальный, похожий на ирландский, он показался знакомым Даниилу.

— Я подумала, вы Иосиф и Мария.

Он вгляделся в чумазое лицо.

— Марта?

— Я не ожидала, что увижу вас снова.

Даниил присел на корточки, глядя на девочку. Попытался определить, сколько ей лет. Но с тех пор, как он видел ее, прошли годы, а она была слишком низкорослой от недоедания. Он покачал головой.

— У тебя была мать. Братья.

Марта снова отступила.

— Теперь я пробавляюсь сама.

— Как же ты кормишься?

— Пробавляюсь. Я забыла ваше имя.

— Даниил Леви.

— Вывести вас отсюда, мистер Леви? — спросила девочка.

— Это было бы огромной любезностью.

Они пошли. Фигурка впереди Даниила виднелась силуэтом. Она была щуплой, как то существо под потолком в утренних покоях.

— Я рад видеть тебя, Марта. Как ты оказалась здесь?

— Меня провел Фергал. Это мой брат. Был в прислуге у лакеев. Не знаю, где он теперь. Может, в работном доме. Потом я обходилась без него. Том показал мне свои входы и выходы.

— Том?

— Его тоже уже нет. Он жил здесь. Его поймали около года назад. Что сделали с ним, не знаю. — Марта обернулась с улыбкой на испитом лице. — Я видела корону. Она понравилась королеве, так ведь?

— Ты была там сегодня утром?

Они подошли к огражденному веревками лестничному колодцу. Марта поднырнула под них.

— Смотрела из камина. Я сплю в дымоходах, места там хватает. Есть полки и ниши величиной с комнату. Ребята-трубочисты знают мои места и помалкивают. Я подумала, что корона красивая.

Когда Даниил поднял взгляд, Марта ждала его. Выражение ее лица оставалось прежним, осознал он, только посуровело. Оно было взволнованным, словно она хотела что-то сказать и не имела на это времени.

— Вас было двое.

— Да. Я и Залман, мой брат.

Марта повернулась и снова пошла вперед.

— Вы королевские ювелиры?

— Работаем в фирме королевских ювелиров.

Они поднялись по лестнице. Коридор освещали огарки свечей. В конце его Даниил увидел лучше освещенный, заставленный пустыми пьедесталами зал.

— Наконец-то! Отсюда дорогу я знаю. Без тебя блуждал бы здесь несколько дней.

Он вынул кошелек, нащупал в нем полсоверена, достал увесистую золотую монету и протянул Марте. Та попробовала ее на зуб, жадно, словно золото было съедобным.

— Можно, я буду работать у вас, мистер Леви?

— Я… — На стенах коридора были зеркала. Подыскивая слова, Даниил увидел свое отражение. Очки в свете пламени свечей казались матовыми. — Я один из продавцов. Компания не моя, Марта. У меня нет работы, чтобы тебе предложить…

— Я могу бегать с поручениями. Убирать. Находить в газетах то, что нужно. Если дадите иголку, могу шить двумя способами, — торопливо заговорила девочка. — Жить стала бы по-прежнему здесь. Я хочу работать у вас, мистер Леви.

Даниил почувствовал, что у него защемило сердце. Прислонился спиной к дворцовой стене.

— Говоришь, ты умеешь читать?

Марта потупилась.

— Немного.

— Знаешь Лудгейт-Хилл?

— Хорошо знаю.

— Над моей мастерской вывеска, золотой лосось. Золотая рыба. Приходи в воскресенье в полдень к задней двери. Крид-лейн. Полшиллинга в неделю за полдня работы тебя устроит?

Марта подняла подсвечник.

— Я могу раздобыть белья, свечей и еще кое-чего.

— Не нужно.

— Ладно. Тогда что?

— Тогда будешь учиться писать.

Полночь. Лондон в чистом снегу. Облаков нет, небо зияет огромной черной пустотой.

— Рассказывай, что еще?

— Больше нечего рассказывать. Королева, ребенок.

— К черту ребенка, Даниил!

— Но это и все. Бридж сказал, что назначит день в будущем месяце. Мы с Уильямом пошли назад.

Он приглашал меня на Хеймаркет.

— Чего ради?

— Был рад, что увидел королеву.

— А ты — нет. За четыре года это у нас лучшая новость.

— Я больше не поеду туда.

— Почему?

— Мне было стыдно.

— Чего?.

— Тебя там не было.

— Того, что все на тебя пялились? Эх, Даниил. Стыдишься благоприятной возможности? В нашей профессии самое весомое слово принадлежит королеве. Если во дворце будет сказано то, что нужно, наше будущее обеспечено на всю жизнь. Проснись!

— Я не сплю.

— Лжешь. Помнишь, как было, когда мы приплыли в доки? Англичане глазели на нас так, будто мы Али-Баба и его последний разбойник. И с тех пор ничего не изменилось, кроме нашей одежды. В душе мы никогда не станем такими, как эти люди. Ты стыдишься этого?

— Нет.

— Мы всегда будем дхимми.

— Залман, мы здесь уже четыре года.

— Да, четыре, и пока что никто не развернул перед нами кроваво-красного ковра. Так ведь? Перед нами впервые открывается блестящая возможность. Нас желает видеть королева Англии. Чего еще тебе нужно?

— Не знаю.

— Почему не хочешь ехать туда?

— Не знаю.

— Даниил, скажи, что поедешь со мной.

На подоконнике — три опорожненных бутылки эля, недоеденная горбушка хлеба, пузырек с чернилами, сквозь который синеет луна. Двое людей лежат без сна на матрацах. В их глазах отражается свет.

— Даниил. Фрат. Прошу тебя.

— Раз ты этого хочешь, поеду.

«А» было большим Арбалетом;

Стрелок всегда в цель попадал;

Стрелял он лисиц и дразнящихся птиц,

И злой змей от него уползал.

— Хорошо. Переписала первую строчку?

— Да.

— Покажи.

Январь, первое солнечное воскресенье. Двое сидят на ступенях перед дверью, выходящей на Крид-лейн. Девочка читает медленно, еле-еле, каждое слово — трудный шаг вперед. Почерк ее похож на какой-то шифр.

— Молодчина. Что за дразнящиеся птицы, как думаешь?

— Не знаю.

— И я не знаю. Читай дальше.

«Ј» было Бульдог в мясной лавке;

Был песик хоть мал, да удал;

Хозяин кормил его мясом,

Пока он рычать не кончал.

Смех. Девочка согнулась и закашлялась. Даниил взял у нее книгу.

— Все, на сегодня хватит. Ты делаешь успехи.