Том Харпер - Рыцари креста

Мы стояли на вершине башни. Город простирался перед нами примерно на расстоянии полета стрелы. Расстояние полета стрелы, река, стены высотой в четыре человеческих роста — и по-прежнему все такие же неприступные.

— Когда начнется сражение, сотня варягов покажется чем-то вроде жалкого камешка под ногами тысяч турок.

— Камешек этот может сильно изранить им ноги!

— Ну и что из того? — Мои слова звучали резче, чем я хотел, однако я не пытался смягчить тон. — Тебя не волнует то, что мы погибнем в этом Богом забытом месте, населенном язычниками и варварами, вдали от наших домов и семей?

— Я нахожусь вдали от своего дома и семьи вот уже тридцать лет. Мне все равно где умереть: здесь, во Фракии или, скажем, где-нибудь в море.

— В Константинополе тебя ждет жена!

Варяг редко говорил со мной о своей супруге, но я знал, что та родила ему двух сыновей и кучу дочерей.

— Жена воина знает, что может овдоветь в любое мгновение.

Сигурд отвернулся в сторону, сочтя разговор со мной чересчур утомительным. Я облокотился на грубо обтесанный деревянный парапет. Плиты с оскверненных нами могил были весьма ненадежным основанием для сторожевой башни, и мне казалось, что это шаткое сооружение вот-вот рухнет, обратившись в груду щепок. При каждом движении Сигурда башня, в центре которой зиял провал, начинала угрожающе покачиваться.

Нервно вздохнув, я стал изучать округу. Солнце, стоявшее высоко над горизонтом, раскалило мои доспехи до такой степени, что мне казалось, будто я нахожусь в кузнице. Хотя до полудня было еще далеко, долина погрузилась в дневную дремоту. Я взял обеими руками стоявшее возле парапета ведерко с водой и, сделав несколько глотков, дал пролившейся воде стечь по бороде и шее. У подножия башни норманны прибивали шкуры животных к грубому каркасу, изготавливая щит, под которым можно было бы подобраться к стенам. Подобные меры представлялись мне запоздалыми. Впрочем, возможно, норманны собирались использовать это укрытие, чтобы разрушить мост и не позволить засевшим в городе туркам обойти нас с фланга.

— Ты хочешь, чтобы стрела угодила тебе в глаз? Натягивай сильнее, иначе в эту дыру будут целить все турки Антиохии!

Этот язвительный голос показался мне знакомым. Я высунулся из амбразуры и присмотрелся. Вокруг каркаса копошились человек десять под присмотром сержанта. Несмотря на то что он снял с головы шлем, его волосы слиплись от пота, а движения были некрасивыми и порывистыми. Сверху мне не было видно его лица, однако я был уверен, что знаю его имя.

Я сбежал вниз по шедшей внутри башни лестнице и выглянул наружу. Он стоял возле изгороди у основания насыпи.

— Куино! — окликнул я его.

Сержант резко повернулся. В то же мгновение меч оказался у него в руке. Хотя сейчас была не ночь и рядом с ним находилось множество воинов, он вел себя словно затравленный зверь.

— Лучше бы ты обходил меня подальше!

— Мне нечего бояться. А тебе?

— Я боюсь только развратных греков, на устах у которых ложь и яд!

— Ложь и яд?!

Не знаю, что послужило тому причиной: безобразный характер франка, мешавшая мне так долго завеса тайны и неведения или страх, вызванный приближением турок, но я вопреки своему обыкновению забыл и думать об осторожности.

— Разве это ложь, что ты, Дрого и ваши товарищи были учениками некой Сары, которая выдавала себя за пророчицу и призывала к неповиновению вашей законной церкви? Разве это ложь, что вы побывали в языческом капище в Дафне и зарезали вола на алтаре персидского демона? Разве это ложь, что двое из твоих друзей, твоих так называемых братьев, мертвы, а ты жив и видишь, как они упокоились в могилах?

Куино отреагировал на мои слова неожиданно резко. Он взревел, как дикий вепрь, схватил меня за ворот кольчужной рубашки и швырнул наземь. Удар о твердую землю выбил весь воздух из моих легких, и я лежал ошеломленный, беспомощно глядя, как Куино потрясает мечом над моей головой.

— Червь! Гадюка! Я отрежу твой ядовитый язык, дабы ты не мог больше лгать и захлебнулся собственной вонючей кровью! Кто сказал тебе об этом? Кто?

— Тот, кто видел все собственными глазами, — пробормотал я в ответ, пытаясь отползти назад.

— Я убью его! Убью! А потом я сделаю то же самое с тобой, грек! Ты не доживешь до прихода турок! Твоя наглость и ложь…

Он стоял прямо передо мною, нас разделяло всего два шага. Совершенно неожиданно к его ногам упал какой-то тяжелый предмет, поднявший целое облако пыли. Куино отскочил назад. Приподнявшись на локте, я увидел небольшой — размером с молоток — топорик, оставивший в земле глубокую выбоину.

Мы посмотрели наверх. Оттуда на нас взирал Сигурд, с трудом втиснувший в амбразуру широкие плечи.

— Прошу прощения за неосторожность, — проревел он. — Но учти: в следующий раз я могу поступить еще неосторожнее!

Воспользовавшись минутным замешательством Куино, я встал на ноги и поднял с земли свой меч.

— Я не знаю, ты ли убил Дрого, — обратился я к норманну. — Но мне известно, что на его лбу был начертан кровью знак Митры и что ты был вместе с ним в языческом капище. Если мы переживем приход Кербоги, я позабочусь о том, чтобы ты был изгнан из армии как еретик и предатель.

Странно дернув головой, Куино вернул свой меч в ножны.

— Тогда мне нечего бояться, ибо ты вряд ли уцелеешь в грядущей битве. Но я обещаю тебе последнюю милость: когда ты будешь бежать от турок, визжа словно женщина, удар, который убьет тебя, будет нанесен в грудь!

— Как это было с Рено?

— Не говори о том, чего не знаешь! — Он поддал ногой камень, отлетевший далеко в сторону. — А сейчас я займусь ловлей ворон, кормивших тебя этой ложью.

Куино решительно зашагал в направлении лагеря. Мне же оставалось только гадать, что означала его последняя угроза и какое я пробудил зло.

Этим вечером военачальники вновь собрались в палатке Адемара. На сей раз встреча их была мрачной и достаточно краткой, а учитывая ее последствия, я бы даже сказал — слишком краткой.

— Армия Кербоги подойдет к Железному мосту через два дня. Я усилил оборону моста, перебросив на него отряд, охранявший башню, однако против такой силы он, конечно, не выстоит, — угрюмо сообщил Раймунд. — И потому надо решить, где мы будем встречать противника.

— Если Кербога подойдет к Антиохии, наш поход можно считать законченным. — Герцог Готфрид хлопнул по коричневому кресту, вышитому на рыцарском плаще (как и большинство остальных правителей, он явился на собрание в доспехах). — Мы опозорим себя навеки!

— Какими силами мы располагаем? — спросил Адемар. — Граф Раймунд?

— Шестьсот сорок рыцарей, около пятисот лошадей и примерно три тысячи тяжелых пехотинцев.

— Герцог Готфрид?